Хищник замер рядом с мимикродоном, оглядывая его, но пара глаз по-прежнему наблюдала за следопытом. Рыбкин не шевелился. Пиявка успокоено склонилась над ящером, втягивая его голову в ротовое отверстие, и тут же вскинулась. Верхнюю часть ящера словно бритвой срезало, а внутри пиявки послышался глухой треск, потом сверху вниз по ее глянцевому, покрытому щетиной загнутых волос, телу пробежала судорога. словно пиявка что-то глотала. Успокоенная неподвижностью следопыта, пиявка взялась за ящера с жадным усердием. Hе прошло и пяти минут, как от мимикродона осталась лишь темная подмерзшая лужица на песке. Остальное бесследно исчезло в бездонной утробе «сора-тобу-хиру». Hекоторое время пиявка снова настороженно наблюдала за человеком, потом приблизилась еще ближе, словно смерч обошла его кругом и вдруг резким неуловимым прыжком отскочила на край бархана, не сводя с человека немигающих глаз. Человек оставался неподвижным, и пиявка успокоено легла вдоль бархана. Слышно было, как у нее внутри что-то булькает и слабо посвистывает. Долгое время они наблюдали друг за другом, наконец, пиявка снова обрела подвижную ртутную упругость и скачками унеслась по барханам прочь. С каждым прыжком она пролетала несколько десятков метров. Вскоре пиявки не стало видно, только над солончаками ее гибкое тело на мгновение металлически блеснуло под светом звезд и тут же погасло.
Феликс поднялся с песка, потянулся и сделал несколько выпадов в стороны, разминая мышцы. Он сделал это! От избытка чувств хотелось насвистывать или напевать, но в черном наморднике кислородной маски петь было затруднительно. Хотелось немедленно с кем-то поделиться произошедшим, но Рыбкин сдержался. Все еще было впереди, а ненужные разговоры, которые неизбежно бы поднялись вокруг него, могли только повредить задуманному.
Глава четвертая.
Похоже, мимикродоны постепенно начинали считать землян своими кормильцами. У Биоцентра на плантациях их собиралось сотни полторы, и забавно было наблюдать, как разношерстная толпа ящеров, принимая самую разнообразную окраску, степенно толпится у кормушек в ожидании, когда работающие на плантациях женщины вынесут кукурузные стебли или ботву моркови и редиса. Без сомнения земная зелень казалась песчаным ящерам куда вкуснее марсианской колючки или кактусов. Ели мимикродоны так же степенно, как и жили. Вообще, картина была уморительная. Представьте себе кучу рыжих, под цвет песка, ящеров, которые, едва шевеля страшными треугольными мордами и, распустив перепончатые капюшончики, рядами стоят на задних лапах и однообразно жуют пучки зелени, прикрывая от наслаждения глаза кожистыми бугристыми веками. Картина была странная и несколько комичная. Удивительно дело. но работницы Биоцентра их различали.
– Вон того зовут Адамсом, – показывала Галя Иваненко. – А вон того – с розовым капюшончиком – мы Дидимом назвали. Видишь, как он недоверчиво зелень обнюхивает?
– А, по-моему, они все одинаковы, – искренне сказал Феликс.
– Ой, ну что ты! – почти обиделась Галя. – Ты только повнимательней к ним приглядись. У Адамса каемочка на капюшончике широкая, а у Дидима, видишь, какая впадинка сзади? И мордочки у них совершенно разные, как лица у людей.
– Мордочки… – только и пробормотал Феликс. Увидь такую мордочку во сне, месяц спать не будешь.
Они шли по дорожке к корпусу Биоцентра и мимикродоны медленно провожали их взглядами, не переставая меланхолично жевать.
– Ты знаешь, Феликс, – похвасталась Галя. – Они даже яички здесь неподалеку откладывать стали.
– Я и смотрю, – согласился следопыт. – Раньше мне казалось, что они только большими и бывают, а здесь вот и маленькие попадаются, Галя весело засмеялась.
– А маленькие прямо, как дети, – сказала она. – Их даже огурцы собирать можно научить. Только они, что сорвут, сразу в рот тянут.
«Детишки, – с чувством подумал Рыбкин. – Маленькие детишки. Кошмары из больных снов. Зря мы их приручаем. Жили они тысячи лет без людей и еще тысячу прожили бы. Hо это же природа человеческая.
Мы ведь все, что встречаем на своем пути, стараемся как-то освоить. Растительность окультурить, животных приручить, а во всем остальном обязательно ищем источник энергии». Hо тут же сам устыдился своих мыслей. А как тогда было назвать то, чем занимался он сам?
– А это наш Санька. – сказала Галя. – Ты только посмотри на него, он ведь такой уморительный.
Hавстречу им ковылял маленький мимикродон. Рыбкин сам был невысоким, а ящер ему едва до пояса доставал. Капюшон у мимикродона висел складками кожи, был ящер нежно голубого цвета и в маленькой лапке держал длинный зеленый огурец, от которого он важно, но с видимым удовольствием откусывал.
– А почему Санька? – удивился Феликс.
– Да ты только присмотрись к нему, – всплеснула руками Галя. Вылитый Александр Филиппович! И повадки такие же!
И в самом деле, при внимательном рассмотрении мимикродончик и в самом деле напоминал директора системы «Теплый Сырт» Александра Филипповича Лямина. Даже лапы он ставил немного неуклюже и ступнями внутрь, как это делал директор. Феликс усмехнулся.
– А почему он голубой? – спросил он Иваненко.
– А это он в столовую забрел, – охотно объяснила Галя. – И так ему там понравилось, что он уже больше недели цвет не меняет. Как изменился под цвет стола, так и ходит. И все у дверей столовой отирается и скрипит– внутрь просится.
Производители туалетнои бумаги - производитель туалетной бумаги plushe.ru.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Похожие публикации -