Тройка семёрка туз

Размещено в разделе Пьесы | Декабрь 2nd, 2011

Чекалинский дрожайщей рукой вынул из кармана несколько банковых билетов и тотчас расчёлся. Германн принял свои деньги и отошел от стола. Выпил стакан лимонаду. Резко повернулся, снова пошёл к столу. Все замолкли. Понтеры тотчас дали ему место. Чекалинский опять ласково ему поклонился. Германн поставил карту, положив на нее свои сорок семь тысяч и выигрыш. Чекалинский опять стал метать.
ВТОРОЙ ИГРОК. Валет выпал направо, семёрка налево.
ГЕРМАНН. (Показывая свою карту.) Выиграла!
ЧЕКАЛИНСКИЙ. (Зло.) По-русски говорите, по-русски, по-русски, чёрт побери!!!
ГЕРМАНН. Ich habe gewonnen! Gewonnen! Gewonnen!
Все ахнули. Чекалинский смутился. Но тут же отсчитал девяносто четыре тысячи и передал Германну.
ЧЕКАЛИНСКИЙ. (Бормочет.) У русских карточный долг, знаете ли, господин иностранец …
ГЕРМАНН. (Принял деньги с хладнокровием.) Я знаю всё про русских. Тут девяносто четыре тысячи? Я пересчитаю, хорошо? На всякий случай. Потому что тут честные русские …
ЧЕКАЛИНСКИЙ. Ни слова не понимаю.
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Сколько он выиграл?! Девяносто четыге тысячи?! Он взял девяносто четыги тысячи?! Вот дугак какой, а?! Вот везёт дугакам!
ВТОРОЙ ИГРОК. (Бормочет негромко.) Видите, как они нас обдирают? Набил карман и рванёт сейчас за границу … Бедная Россия! Её грабят все, кому не лень … Несчастная страна …
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Непгавда, я люблю Госсию. Кстати, немец — от слова: “немой”. Ишь, молчал, молчал, молчал и — видите …
ВТОРОЙ ИГРОК. Эй, Германн? Отметим выигрыш?
ГЕРМАНН. Ich verstehe Sie nicht. Ich bin Deutscher. 168
ВТОРОЙ ИГРОК. Ну, прямо что, вот уже и зазнался, и понимать перестал, мы же друзья. Ну?
ГЕРМАНН. Ich habe keine Freunde. Und brauche keine. Danke. Ich muss gehen. Ich bin zu einer Hochzeit eingeladen. Eine Hochzeit, verstehen Sie? Eine russische Hochzeit. 169
ВТОРОЙ ИГРОК. А свадьба будет тут, только чуть попозже, куда ты собрался? Свадьба Елизаветы Ивановны будет здесь. Слышишь?
ГЕРМАНН. Hier?
ВТОРОЙ ИГРОК. Тут, тут. Сейчас все придут. Мы ждём их. Угости друзей. Ну? Угости-и!
ГЕРМАНН. Играю дальше.
Германн поправил воротник пальто, перекрестился. Голуби воркуют под куполом. Крашеная штукатурка сыпется с потолка на всех, кто у стола собрался. Прошло три минуты, три секунды, три дня или вечность. Германн снова у стола. Все ждут его.
“Генералы и тайные советники оставили свой вист, чтоб видеть игру, столь необыкновенную. Молодые офицеры соскочили с диванов; все официанты собрались в гостиной. Все обступили Германна. Прочие игроки не поставили своих карт, с нетерпением ожидая, чем он кончит. Германн стоял у стола, готовясь один понтировать противу бледного, но всё улыбающегося Чекалинского. Каждый распечатал колоду карт. Чекалинский стасовал. Германн снял и поставил свою карту, покрыв ее кипой банковых билетов. Это похоже было на поединок. Глубокое молчание царствовало кругом. Чекалинский стал метать, руки его тряслись. Направо легла дама, налево туз.
ГЕРМАНН. (открыл свою карту.) Туз выиграл!
ЧЕКАЛИНСКИЙ. (ласково.) Дама ваша убита.
Германн вздрогнул: в самом деле, вместо туза у него стояла пиковая дама. Он не верил своим глазам, не понимая, как мог он обдёрнуться. В эту минуту ему показалось, что пиковая дама прищурилась и усмехнулась. Необыкновенное сходство поразило его …
ГЕРМАНН. (в ужасе.) Старуха!
Чекалинский потянул к себе проигранные билеты. Германн стоял неподвижно. Когда отошел он от стола, поднялся шумный говор.
ВТОРОЙ ИГРОК. Славно спонтировал!
Чекалинский снова стасовал карты: игра пошла своим чередом.” (А.С.ПУШКИН.)
Германн стоит у дверей. Поднял воротник, надел шапку. Плачет, слёзы вытирает варежкой. Дверь церкви открылась, и, оттесняя Германна к стене, навстречу ему пошла свадебная процессия. Впереди идёт Лиза с женихом под руку, потом гости, в карнавальных масках и карнавальных нарядах, потом слуги идут — несут торт со свечами: огромный квадратный акавариум с пеной, а за ними, в конце в самом, четыре человека несут гроб чёрный со Старухой. Лиза плачет. Она нарумянилась, надела украшения Графини и чем-то даже стала походить на неё, да и платье на Лизе — из наследства: ушитое платье Старухи.
ПЕРВАЯ БАРЫШНЯ. (Идёт за Лизой.) Хорошая хозяйка должна уметь солить огурцы … гуркен, ферстеен зи, огур-цы …
ВТОРАЯ БАРЫШНЯ. Яа, яа, гуркен, ихь ферстее …
Германн прижался к стене, смотрит поражённо на странную процессию, хочет крикнуть что-то, но — онемел, не может. Гости идут по кругу, вокруг стола, танцуют какой-то странный танец — все по трое, не вдвоем. Нюхают из пузырьков, пьют пену из бокалов, кидают на поднос для молодых деньги.
ПЕРВАЯ БАРЫШНЯ. Гнедиге фрау Лиза, я так рада, что ты нашла себе в мужья не какую-то немчуру, а именно нашего, настоящего русского мужичка, он и в постели, поди, будет покрепче, чем ихние-с, да и вообще … Ах, гнедиге фрау Лиза, ах, гнедиге фрау Лиза …
Крики: “Горько!” Лиза целует жениха. Плачет. Всё тот же танец. Германн ходит по кругу, пытается кому-то что-то сказать — никто не слушает его. И тогда он вдруг закричал. Закричал что-то на непонятном языке, и так сильно, так дико, что всё исчезло.
Исчезло всё. Комната Германна. Германн сидит голый в углу комнаты, на куче монет, сидит, обхватив голову руками. Плачет. Мыльные слёзы бегут у него из глаз. Будто старик какой сидит в углу на куче монет, закопался в деньги, прижал к себе ноги, сидит и плачет.
ГЕРМАНН. (Кричит.) Аы-уав-оил-шао … Олвл-дмдмд … Орврар-ыы … Ыыеые-исись … Юбь-ююю … Уй-ыд-ды … Жллов-ово-во …
Хочет что-то сказать — не может.
Темнота.
12.
Прошло три года. В доме конногвардейца Нарумова всё также тихо. Несколько молодых людей сидят, развалясь на штофных диванах, едят мороженое. В доме напротив — играет музыка, прыгают по окнам тени. На диванах сидят ТОМСКИЙ, ПЕРВЫЙ ИГРОК, ВТОРОЙ ИГРОК. Молчат.
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Как я гад, что снова в Госсии! Такой же вечег! Тги года назад мы виделись именно в этот день и в этот час, и именно тут. У вас! И вот снова встгеча!
ВТОРОЙ ИГРОК. Ну и как Рим?
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Пгелестно. Италия тепегь — главная стгана в миге. Слышали? Весь миг говогит по-итальянски. А в Госсии всё тоже дегьмо. Никто по-итальянски ни слова. Тги года меня тут не было, а ничего не изменилось.
ВТОРОЙ ИГРОК. Мы постарели.
ПЕРВЫЙ ИГРОК. О, я — нет! (Смеётся.) Специальные ванны, косметика и ещё кое-что — в Гиме это запгосто! Так что я буду жить очень долго, почти вечность и всегда буду молод … (Смеётся.) Можете не вегить. Ну, встанем у зегкала, посмотгим — кто моложе? Ну, видите? Я не изменился! Ну, гасскажите, какие новости в Госсии?
ТОМСКИЙ. Всё то же. Свадьбы, похороны, пьянка, карты. Ложь и подлость. Всё то же. А, вот, вот — есть новость. Германн сошёл с ума.
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Какой это Гегманн? Не помню.
ТОМСКИЙ. Немец. Он сидит теперь в Обуховской больнице в 17-ом нумере и не отвечает ни на какие вопросы. Только повторяет быстро непонятное. Кажется, говорит: “Тройка-семёрка-туз, тройка-семёрка-дама!” или что-то в этом духе.