Тройка семёрка туз

Размещено в разделе Пьесы | Декабрь 2nd, 2011

ГЕРМАНН. Что — прощаете? Я не убивал никого! Три злодейства — но нет злодейств! Я никому ничего не сделал плохого! Как — тройка-семёрка-туз, это — ложь, неправда, нет, это сказка, это знают все, а если все знают, то все давно богатыми стали бы, нет, нет, уйдите, я в Германии, нет, ложь, деньги, смерть, вечность, нет, нет!!!!
ГРАФИНЯ. Прощаю тебе мою смерть, с тем, чтоб ты женился на моей воспитаннице Лизавете Ивановне …
ГЕРМАНН. Я не убивал вас, за что мне прощение ваше?! Постойте! Я не могу жениться, она уже выходит замуж …
ГРАФИНЯ. … чтобы ты женился на моей воспитаннице Лизавете Ивановне …
ГЕРМАНН. Постойте …
ГРАФИНЯ. … на моей воспитаннице … Тройка … Семёрка … Туз …
“ … С этим словом она тихо повернулась, пошла к дверям и скрылась, шаркая туфлями. Германн слышал, как хлопнула дверь в сенях, и увидел, что кто-то опять поглядел к нему в окошко.
Германн долго не мог опомниться. Он вышел в другую комнату. Денщик его спал на полу; Германн насилу его добудился. Денщик был пьян по обыкновению: от него нельзя было добиться никакого толку. Дверь в сени была заперта. Германн возвратился в свою комнату, засветил свечку и записал свое видение …” (А.С.ПУШКИН.)
ГЕРМАНН. (Пишет. Молчит. Шепотом.) Она сказала, что пришла ко мне против своей воли, но что ей велено исполнить мою просьбу … Кто велел ей? Бог или Дьявол? Если Бога нет, то значит — Дьявол … Но если нет Бога, то нет и Дьявола .. Но если нет Дьявола и Бога, то значит — нет и того света, а стало быть — никто не мог приходить ко мне оттудова … Значит … Значит … Раз она стала молода собой, то значит … (Смеётся.) Значит она пришла не с того света, а из Германии? Ну, конечно! Из Германии!!!! Из Германии!!!!!
Смеётся. Смотрит в зеркало. Проводит пальцем по своему носу, губам, подбородку.
Молчит.
Темнота
11.
Прошло три дня. Та же церковь, где отпевали Графиню. Только теперь посредине стоит стол, за ним несколько генералов и тайных советников играют в вист. Молодые люди сидят, развалясь на штофных диванах, едят мороженое и курят трубки. Голуби где-то под куполом воркуют. Голоса гулко летают от стенки к стенке. Какие-то тени — барышни и старухи ходят по церкви.
Германн опять в пальто и в шапке, следит за игрой. В центре стола — мечет банк Чекалинский. Это человек лет шестидесяти, самой почтенной наружности, голова покрыта серебряной сединою, полное и свежее лицо изображает добродушие, глаза блистают, оживленные всегдашнею улыбкою.
ВТОРОЙ ИГРОК. Атанде!
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Как вы смогли мне сказать атанде?
ВТОРОЙ ИГРОК. Ваше превосходительство, я сказал: “Атанде-c”! (Хохочут.)
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Эти деньги отменены. Убегите их. (Кидает деньги на пол.)
ВТОРОЙ ИГРОК. Две неподвижные идеи не могут вместе существовать в нравственной природе, так же, как два тела не могут в физическом мире занимать одно и то же место.
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Что-с?
ВТОРОЙ ИГРОК. Так-с! (Смеётся.)
ГЕРМАНН. Тройка, семерка, туз … (Глядя на барышню, которая тенью крадётся у стены.) Как она стройна! .. Настоящая тройка червонная.
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Гегманн, котогый час?
ГЕРМАНН. Без пяти минут семерка.
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Что-с? Скажи хоть раз, хоть что-то по-русски, ну?
ГЕРМАНН. Я хотел сказать, что всякий пузастый мужчина напоминает мне туза. Тройка, семерка, туз — преследуют меня во сне, принимая все возможные виды: тройка цветёт передо мной в образе пышного грандифлора, семерка представляется готическими воротами, туз — огромным пауком.
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Что он говогит? Я не понимаю по-немецки, эту собачью мову. По-фганцузски говорить надо, Гегманн! Слышишь? Или на кгайний случай — по-гусски! Как я, как они все, понимаешь?!
ВТОРОЙ ИГРОК. Ты бы снял пальто? Что ты ходишь тут одетый?
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Да он пьян!
ГЕРМАНН. Нет, я сейчас еду. Мне нужно ехать. Берлин, Германия.
ВТОРОЙ ИГРОК. Что-с? Говори по-русски!
ГЕРМАНН. Я хочу в открытых игрецких домах Берлина вынудить клад у очарованной фортуны.
ВТОРОЙ ИГРОК. Что-с? По-русски скажи, по-русски, ну? Неужели ты думаешь, что мы, русские, будем говорить по-немецки у себя дома? Да с чего ты взял? Какое высокомерие у этих иностранцев, ужасно, отвратительно! Ладно бы ещё по-французски, но на этом вашем варварском языке …
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Да не слушайте его. Иггаем дальше! Он нанюхался, ничего не сообгажает … (Негромко.) Самый настоящий дугак. Немец, а дугак. Фганцузы — самые лучшие в миге, а немцы все — дугаки. Скогее бы в Пагиж. Надоел Петегбугг, забитый дугацкой немчугой.
“Талья длилась долго. На столе стояло более тридцати карт. Чекалинский останавливался после каждой прокидки, чтобы дать играющим время распорядиться, записывал проигрыш, учтиво вслушивался в их требования, еще учтивее отгибал лишний угол, загибаемый рассеянною рукою. Наконец талья кончилась. Чекалинский стасовал карты и приготовился метать другую.” (А.С.Пушкин)
ГЕРМАНН. (протягивая руку из-за толстого господина, тут же понтировавшего.) Позвольте поставить карту …
Чекалинский улыбнулся и поклонился, молча, в знак покорного согласия.
ЧЕКАЛИНСКИЙ. Я не понимаю по-немецки. Говорите по-русски.
ГЕРМАНН. Darf ich?
ЧЕКАЛИНСКИЙ. Пожалуйте!
ВТОРОЙ ИГРОК. Поздравляю, Германн, с разрешением долговременного поста и — счастливого начала!
ГЕРМАНН. (надписав мелом куш над своею картою.) Идёт!
ЧЕКАЛИНСКИЙ. Что-с?
ГЕРМАНН. Weiter!
ПЕРВЫЙ ИГРОК. (прищуриваясь.) Сколько-с? Извините-с, я не газгляжу, господин немец.
ГЕРМАНН. Сорок семь тысяч.
ЧЕКАЛИНСКИЙ. Сколько?
ГЕРМАНН. Чёрт побери, я же сказал по-русски: siebenundvierzigtausend!
При этих словах все головы обратились мгновенно, и все глаза устремились на Германна.
ВТОРОЙ ИГРОК. Он с ума сошел!
ПЕРВЫЙ ИГРОК. Нанюхался, я же говогил вам.
ЧЕКАЛИНСКИЙ. (с неизменной своею улыбкою.) Позвольте заметить вам, что игра ваша сильна: никто более двухсот семидесяти пяти семпелем здесь еще не ставил.
ГЕРМАНН. Что ж? Бьёте вы мою карту или нет?
ЧЕКАЛИНСКИЙ. (Всё с той же улыбкою.) Что-с? Говорите по-русски.
ГЕРМАНН. (Злобно.) Ja oder nein?
ЧЕКАЛИНСКИЙ. (Поклонился с видом того же смиренного согласия.) Я хотел только вам доложить, что, будучи удостоен доверенности товарищей, я не могу метать иначе, как на чистые деньги. С моей стороны я, конечно, уверен, что довольно вашего слова, но для порядка игры и счетов прошу вас поставить деньги на карту.
Германн вынул из кармана банковый билет и подал его Чекалинскому, который, бегло посмотрев его, положил на Германнову карту. Он стал метать. Направо легла девятка, налево тройка.
ГЕРМАНН. (показывая свою карту.) Выиграла!
ЧЕКАЛИНСКИЙ. Я, кажется, просил вас говорить по-русски. Тут игра …
ГЕРМАНН. (Кричит.) Выиграла! Ich habe gewonnen! Gewonnen! Gewonnen!!!!
Между игроками поднялся шепот. Чекалинский нахмурился, но улыбка тотчас возвратилась на его лицо.
ЧЕКАЛИНСКИЙ. Изволите получить? Сделайте одолжение. У русских с этим строго. Мы, русские, такие люди, что считаем карточный долг, так сказать …