— Тока нет. Кабель селем сорвало…
Баир стискивает зубы, выдергивает руки из карманов, яростно бьет кулаком в ладонь.
— Одно к одному, будь оно проклято…
Он поворачивается к своей машине, командует кому-то:
— Соединись с Копыловым…
Взбесившийся Вахш с ревом и грохотом катит громадные валуны, тащит в своих пенистых валах вырванные с корнем деревья, валит телефонные столбы. На берегу большая группа рабочих суетится вокруг трех грузовиков, подсаживая в них встрепанных женщин, плачущих ребятишек, забрасывая в кузова узлы, чемоданы, сундуки… Андрей стоит у кабины переднего грузовика, торопливо говорит высокой женщине с непокрытой головой:
— В бараках места мало… в коридорах детишки простудятся, не годится это… Размещай пока в столовых и чайханах, там уже готовят горячее… Женщин с грудными давай в дома руководящего персонала… ко мне давай… к Гаюрову на квартиру, геологи пусть пока переберутся куда-нибудь…
Из «газика» Баира высовывается парень с трубкой радиотелефона.
— Копылов на связи, товарищ Гаюров!
Баир хватает трубку.
— Копылов? У тебя кто-нибудь из верхолазов есть под рукой?.. Нет?.. Черт подери, да должен же быть хоть один человек…
— Есть один человек, дядя Баир! — раздается за спиной Гаюрова веселый молодой голос.
Баир оборачивается. Перед ним стоит Мансур — весь мокрый, в грязи, левая рука обмотана окровавленной тряпкой, на щеке царапина. Баир, не глядя, швыряет трубку и дверцу «газика», хватает Мансура за плечо.
— Мансур? Ты как здесь?
Мансур смеется, обнажая великолепные зубы.
— Ну что вы, дядя Баир… Здесь, наверное, уже половина поселка…
— Так… — Глаза Баира бегают по лицу племянника. — Так…
Он оборачивается к толстяку в пижаме под пальто. Тот отрицательно качает головой.
— Один человек не управится…
Мансур гордо вздергивает голову.
— Управлюсь!
— Одному опасно… страховка нужна!
— Да что делать-то, вы скажите, дядя Баир!
Баир медленно произносит сквозь зубы:
— Сель сорвал кабель. В нижнем тоннеле сидят в кромешной тьме четыре десятка бурильщиков. Их заливает. В темноте. Понимаешь? Они мечутся в полной темноте, а вода подступает… по колено… по пояс…
Мансур поворачивается к толстяку.
— Где? Говорите, что делать…
Толстяк беспомощно смотрит на Баира. Тот кивает окаменевшим лицом. Мансур смеется.
— Да не тревожьтесь вы, дядя Баир! И не в таких переделках бывали… А сейчас мне самое время свадебный подарок сочинить!
— Хорошо… — словно через силу произносит Баир. — Иди.
Толстяк, сразу сделавшись необычайно подвижным, почти бегом устремляется к своей машине. Мансур, махнув Баиру на прощание, бежит за ним. И едва он вскакивает в кабину, «газик» с места уносится на полной скорости…
Серое туманное утро. Дождь прекратился. Вахш улегся в прежнее русло, пенистые волны его с сердитым бормотанием катятся вдоль каменистых берегов, на которых в беспорядке разбросаны следы ночного бесчинства яростной реки: обломки, поваленные деревья, вырванные из земли столбы с обрывками проводов…
Плывут клочья тумана, то скрывая, то открывая склоны ущелья. Если не считать шума реки, над миром этим стоит тяжелая тишина. Сидит на камне сгорбленный, сразу постаревший Вахид. Сидит и смотрит в землю себе под ноги. Чей-то усталый хриплый голос говорит над ним:
— … Должно быть, он сорвался уже на обратном пути… когда спускался… Свет включился, и мы в два часа с небольшим разобрали завал… И когда вышли, сразу увидели его… Он лежал на спине… и улыбался… с открытыми глазами… и в глазах была дождевая вода, как будто он плакал…
Тесная группа невероятно усталых, измазанных землей людей стоит перед Вахидом, и один из них говорит:
— Он спас нас… мы понимаем твое горе, отец… и мы благодарим тебя за твоего сына…
Вахид сидит неподвижно, глядя себе под ноги.
И так же неподвижно стоит в стороне Баир Гаюров. Стоит, пошатываясь от усталости — или от горя? — редко помаргивая покрасневшими веками.
Комнатка Гали Баталовой. Галя сидит на суфе, зажав кулачки между колен, неподвижно глядит перед собой огромными сухими глазами, осунувшаяся, сникшая, с запекшимися губами. Айша полусидит на подоконнике, смотрит на нее, комкая в руке носовой платок. В тишине слышно, как где-то в квартире пронзительно плачет младенец, невнятно переговариваются женские голоса. Айша не выдерживает, подходит к Гале, садится рядом и обнимает ее за плечи.
— Ну не надо так… — тихо произносит она. — Не надо, Галочка. Что уж теперь сделаешь… Ты поплачь лучше…
— Не могу, — ровным голосом отзывается Галя. — Я не могу плакать. Ты меня прости, Айша… Я очень стараюсь… и не могу… У меня все внутри замерзло…
Айша молчит, гладит ее плечи.
— Ты знаешь, — говорит вдруг Галя, и, повернув голову, глядит Айше прямо в глаза. — Это ведь я виновата, что он… что он погиб…
— Что ты, что ты… — испуганно шепчет Айша. — Зачем это ты… В чем ты виновата?
Галя часто-часто кивает.
— Да-да-да, я виновата. Одна я, и больше никто.
Айша слегка встряхивает ее за плечи.
— Прекрати немедленно, — строго произносит она. — Приди в себя…
— Оставь… — Галя освобождается от ее рук, встает. — Ты ничего не понимаешь. Никто не понимает! Камил не понимает… Ты не понимаешь… Как ты не понимаешь, — кричит она, — что это из-за меня он здесь остался! Из-за меня не уехал в Душанбе! Если бы не я, его бы здесь не было, и он был бы жив! Был бы жив! Ты понимаешь? Жив, жив, жив!
Дверь приоткрывается, на пороге появляется женщина-таджичка с младенцем на руках.
— Хозяюшка, — тихонько говорит она. — Можно, я ванночку у вас возьму, ребеночка выкупать?
Галя несколько секунд бессмысленно смотрит на нее. Женщина испуганно отступает, начинает медленно закрывать дверь. Галя вскакивает.
Вакуумная установка регенерации масла. . Все подробности Накрутить лайки на нашем сайте.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Похожие публикации -