ПЕПЕЛ БИКИНИ

— Любопытно, что будет за начинка, — заметил один из рабочих.
— Совсем не любопытно, — отрезал Чарли, — делайте свое дело, ребята, и больше ничего.
И они принялись за свое дело. Они распаковывали ящики. Фанерная упаковка усеяла всё пространство вокруг башни. Лебедка поднимала наверх один за другим странные блестящие предметы, похожие на толстые короткие трубки — несколько человек в белых халатах принимали их и уносили куда-то. Однажды было приказано распаковать длинный ящик. При этом присутствовал сам человек в тропическом шлеме. Из узкого, обитого войлоком отверстия извлекли продолговатый, металлический баллон.
— Осторожнее, — мягко сказал человек в тропическом шлеме.
Это было неожиданно. Он не сказал «Живее!», он сказал «Осторожнее!» Испуганные рабочие, глядя себе под ноги, подтащили загадочный баллон к лебедке.
— Пожалуй, следовало бы поднять эту штуку вместе с упаковкой… — пробормотал человек в тропическом шлеме.
— Ничего, — отозвался Болл, — всё будет в порядке.
— Вы не понимаете. Ведь там — тритий! Миллионы долларов!
Он запнулся и поспешно огляделся. Но поблизости был только Чарли, потевший над очередным ящиком. А Чарли, если и слышал, то, разумеется, не подал вида. Что за дело было ему до непонятного слова «тритий»? Впрочем, ночью, впервые за всё время пребывания на острове, он задал вопрос:
— Слушай, Дик, что это такое — «тритий»?
— Не знаю, друг, — сонным голосом ответил тот, — что-нибудь из библии…
— Нет, не из библии, — Чарли помолчал. — Это что-то совсем другое. А откуда взялись парни в белых халатах, что работают на башне?
— Полагаю, прилетели с самолетом. Я запомнил одного, который с усиками. Давай спать, Чарли.
Снова начались сумасшедшие дни. К концу февраля Дику и Чарли, как и многим другим, казалось, что всю свою жизнь они только и делали, что ломали прочно сколоченные фанерные ящики и, кряхтя от напряжения, подносили их содержимое к лебедке. И, казалось, всю жизнь стоял над ними человек в тропическом шлеме, выкрикивающий через равные промежутки времени:
— Живее! Живее, черт вас возьми!
К вечеру двадцать шестого у подножья башни не осталось ни одного ящика. Груда листов фанеры и жести возвышалась под башней. Куски фанеры плавали в лагуне. Легкий ветерок гонял по острову и сбрасывал в океан стружки и упаковочную бумагу. Часа за полтора до захода солнца на острове приземлился самолет. Из него тяжело выкарабкался и почти упал на протянутые руки встречавших грузный человек в военном мундире. Поздоровавшись, он потребовал воды.
— С каплей коньяку, если это здесь водится, сэры.
Все, даже человек в тропическом шлеме, заулыбались. Выпив содовой с коньяком, военный прошелся по бетону, притоптывая каблуками, словно проверяя его прочность. Затем залился неестественно тонким смехом:
— Прочно сделано, дьявол побери, а? Ничего, перед НЕЙ ничто не устоит. Покажите мне ЕЕ.
Все рабочие, в том числе Дик и Чарли, наблюдали, как адмирала подталкивали под оттопыренный зад, когда он поднимался по лестнице, похожей на пожарную. Дырчатая железная площадка скрыла его от их взоров. Но через несколько минут туда поспешно пронесли несколько сифонов. Вероятно, адмирала томила жажда. Прошло полчаса, и адмирал снова с видимым удовольствием ступил на цементно-бетонную гладь. Некоторое время он стоял молча, героически выпячивая нижнюю губу и пристально всматриваясь в океанские просторы. Потом сказал громко и хрипло:
— Можно начинать, джентльмены!
И быстрым шагом направился к самолету. Столб цементной пыли, рябь на поверхности лагуны, и самолет улетел. Рабочих снова собрали к управлению.
— Ребята, — сказал им Болл. — Наше дело окончено, рад сообщить вам это. Завтра утром получите расчет, и начнем грузиться на «Санта-Круц»… Да-да, на этот самый белый теплоход в лагуне. Фирма в знак признания ваших заслуг решила везти вас в Штаты как джентльменов. Цените это. Могу вас еще обрадовать: каждый из вас получит бумагу, по которой вы будете иметь возможность поступить на любое предприятие в Штатах вне всякой очереди. Это вам подарок от Холмса и Харвера. Я рад за вас, ребята.
Они тоже были рады за себя. Чарли чуть не вывернул Дику пальцы. Кто-то осторожно спросил:
— Не скажете ли вы, что мы тут строили, мистер Болл? Болл пожал плачами:
— Знаю не больше вашего, ребята. Сами понимаете, военный заказ, государственная тайна… Но мы можем гордиться, что честно выполнили этот заказ.
— Может быть, затянуть «Янки Дудль»? — шепнул Чарли.
Дик мотнул головой, и Чарли так и не понял, одобрил ли товарищ, его идею. Всё же он не запел.
«И правильно сделал», — сказал он себе, увидев в бараке угрюмые лица рабочих. Почему-то они избегали смотреть друг другу в глаза. Никто не разговаривал о предстоящем радостном событии — возвращении на родину на шикарном теплоходе «Санта-Круц». Все словно стыдились чего-то. Общее настроение передал Дик, сказавший вполголоса перед сном:
— Верь, не верь, но дело мы делали темное, нехорошее дело, Чарли. Помяни мое слово.
— Не каркай, — досадливо отмахнулся Чарли, — чепуха всё это.
Но заснуть не мог долго, ворочался с боку на бок и вздыхал, вспоминая жену и мальчика. Потом они приснились ему, растерзанные, в лохмотьях, с умоляюще протянутыми руками. «Это ты виноват!» — сказал голос, Чарли бросился бежать, провалился в пропасть и проснулся. Дик тряс его за плечо.
— Вставай, толстяк. Будем готовиться к погрузке.
Но погрузки в этот день не было. Чувствовалось, что начальство нервничает, не то выжидает чего-то, не то ждет еще кого-то поважнее приезжавшего вчера адмирала. Таинственные личности в белых халатах не показывались. Чарли божился, что видел, как они восседают на веранде управлении и хлещут прохладительные напитки. «Я бы сейчас тоже с удовольствием вытянул бы пару бутылочек какого-нибудь джюса с ледком», — вздыхал он. К сообщению Чарли о людях в белых халатах отнеслись скептически, но проверить его не было возможности: рядом с управлением у подножия стальной башни расположились трое здоровенных молодчиков в трусах и белых панамах, со свисающими через плечо автоматами. Не то, чтобы они запрещали подходить близко к управлению или к башне, но всякого, кто нечаянно приближался к ним, они меряли взглядами, исполненными такого недоумения, что тому не оставалось ничего другого, кроме поспешной ретирады.
Чтобы рабочие не слонялись вез дела, Болл прислал десятника с приказом сжечь весь картонно-фанерный хлам, оставшийся от упаковки доставленных самолетом грузов. В ослепительном сиянии солнца пламени не было видно, казалось, что стружки, бумага, фанера сами собой чернеют, скручиваются и исчезают потихоньку, выпуская в небо синий дымок. Через полчаса ветер смел в океан пепел. В это время зазвонили в гонг — сигнал сбора. Рабочие поспешили к баракам, смутно надеясь на что-то, но им просто приказали не болтаться по острову, а сидеть в бараках.
— Как насчет отправки домой, сэр? — спросил Дик. Последовал короткий ответ:
— Ждите.