ПЕПЕЛ БИКИНИ

Медлительно и важно стучали огромные стенные часы. Тихо шелестел настольный вентилятор. По потолку весело прыгают солнечные зайчики от воды в сифоне. Адмирал Брэйв тихонько застонал и уронил голову на руки. Вот чем всё это кончилось! Что будет завтра? «Вы не сумели должным образом организовать операцию. Вы не обеспечили лойяльность японской прессы. Вы не смогли предпринять нужные меры по лечению рыбаков. Вы… Вы…» Боже мой! Боже мой! Как будто это он один виноват во всём! Ну, разумеется, козел отпущения необходим и будет найден. Но почему именно он, адмирал Брэйв? Господи, зачем только ему было соваться в эту кашу? Всё казалось таким простым и ясным. Немного хлопот, эффектный фейерверк и — слава, ордена, деньги, чины, положение… Нет, они не могут так вот просто взять и выставить его из штаба, выбросить, словно сломанную куклу. Во-первых, он слишком много знает… Брэйв похолодел. Да, ведь он слишком много знает. Значит, выбросить его нельзя. Зато можно… Нет, только не это. Нет, нет… Его знают, он умеет молчать. За него замолвят словечко. Самое плохое, что может случиться, это увольнение на пенсию. Всё таки у него есть заслуги, да и вообще… Нельзя же так. Нервы, нервы… Проклятые японцы!
Брэйв перевел дух и промакнул платком вспотевшую лысину. Часы медлительно и важно пробили одиннадцать. Сейчас же распахнулась дверь, и адъютант почтительно доложил:
— Полковник Нортон, сэр.
— Пусть войдет, Погги.
Адъютант повернулся кругом, но Брэйв окликнул его:
— Минуту, Погги. Как самолет?
— Будет ровно в час, сэр.
— Отлично, отлично… — адмирал несколько секунд тупо разглядывал разбросанные на столе бумаги. — Вот что, Погги… Предупредите штурмана, что мы дадим небольшой крюк. Туда… Над Бикини. И не забудьте распорядиться, чтобы оповестили штаб зоны. Всё, Погги.
— Слушаюсь, сэр.
Адъютант вышел. Брэйв с изумлением раздумывал над своим неожиданным решением, пытаясь проследить ход мыслей, вызвавших его. Кажется, что-то вроде «в последний раз»? Нет, не то. Нечистая совесть?
— Разрешите, сэр?
Вот он, один из истинных виновников. Не сумел вырвать у своих полудохлых пациентов признание в том, что шхуна залезла в запретную зону. Брэйв смерил Нортона злыми глазами. Как всегда, франтоват, сух и непринужден. Подожди, полковник, посмотрим, что ты запоешь через минуту.
— Садитесь, полковник. Сюда, к вентилятору. Хотя вы, кажется, не очень страдаете от жары, как я вижу?
— Благодарю вас, сэр.
Нортон уселся в плетеное кресло перед столом и настороженно взглянул на Брэйва. Тот с нарочитой неторопливостью принялся перебирать бумаги.
— Так вот, Нортон… Где это она? Ага, вот… Вызвал я вас для того, чтобы вы ознакомились с этой вот телеграммой, — он протянул через стол желтый лист официального бланка.
«Брэйву, Нортону. Сдать дела, вылететь немедленно».
— Вам всё понятно, надеюсь? — продолжал Брэйв, с наслаждением следя, как кирпичный загар на лице полковника приобретает бледно-серый оттенок. — Это вполне закономерное следствие нашей с вами, — Брэйв сделал ударение на последнем слове, — работы в Японии. Там, наверху, видимо, решили — и совершенно справедливо, как мне кажется, — что ваших обещаний и посул с них вполне достаточно.
— Но ведь вы сами, сэр… — потухшим голосом начал было Нортон.
— Что я сам? — Брэйв вскочил на ноги и хлопнул ладонью по столу. — За последних четыре месяца я три раза летал в Вашингтон! Меня десять раз обливали помоями по телефону! И всё потому, что я полагался на вас! На вас и на ваших лекарей, черт бы их побрал! А вы не смогли вылечить этого… Кубояма… И кто может поручиться, что завтра не сдохнет еще кто-нибудь. Вы? Вы можете? Ни черта вы не можете!
— Лучевая болезнь — не грипп, адмирал, — с достоинством сказал Нортон — Никто до нас…
— Идите к черту! — адмирал снова сел и налил себе воды — Короче говоря, сегодня в час мы вылетаем. Объясняться будем в Вашингтоне… Если нас будут слушать.
«Постарается всё свалить на меня», — с ненавистью подумал Нортон.
— Я вас больше не задерживаю. Не опоздайте.
— Слушаюсь, сэр, — Нортон понуро пошел к дверям. Выходя, он услышал, как Брэйв приказал адъютанту:
— Подайте мне папку с делом «Дракона»… и письмо Окадзаки. И до того, как нужно будет ехать, не лезьте сюда. И никого не пускайте.
Темно-синий океан с мелькающей в нем ослепительной точкой отражения солнца и бескрайнее небо, словно сияющая голубая пустота, окружили самолет. Брэйв не без труда удерживался на откидном сиденьи рядом со штурманом, напрасно вертел головой, силясь увидеть что-либо, на чем можно было бы остановить взгляд.
— Еще несколько минут, сэр, — крикнул штурман.
Брэйв кивнул и принялся рассматривать карту, разостланную у него на коленях. В кабину высунулся радист, наклонился к штурману. Тот довольно улыбнулся.
— Обменялись позывными со штабом зоны. Очень хорошо, сэр. Теперь можно быть спокойным. В прошлом году здесь был сбит один наш самолет. О нем забыли послать оповещение, а он не знал. Сразу, без предупреждения, налетели три «Сэйбра» и… Вот они, Маршаллы!
Впереди, на бархатном фоне океана появилось несколько крошечных серых пятен. Брэйв схватился за бинокль.
— Это атолл Уджеланг, сэр, — кричал штурман. — Там, дальше, видите, маленькая точка? — Эниветок. Сейчас развернемся и пойдем на Бикини. Тем, кому часто приходится летать в этих местах, всегда хочется подняться повыше. Страшные места, сэр. Говорят, во время взрыва первого марта за сто миль отсюда машины тряхнуло так, что они чуть-чуть не рассыпались.
Брэйв вспомнил багровый шар и горы добела раскаленного пара, и ему стало не по себе. Снова, как и тогда, рубашка прилипла к его жирной спине.
— А вот и сам Бикини, — штурман протянул указательный палец. — Вон там, где видна цепочка островков — видите? — большой промежуток между предпоследними двумя. Там и был остров, на котором взорвали эту штуку.
Да, через минуту они пролетят как раз над этим местом. Когда-то здесь располагалась полоска песка, похожая на обломок иззубренного серпа. С небольшой высоты она напоминала загарпуненное морское чудище. А в ночь на первое марта здесь был ад. Не какой либо «сущий ад» из общепринятых выражений, и не жалкие пыточные камеры священного писания, а ад настоящий, уничтожающий всё — скалы, воду и воздух. Ад этот создал он, можно сказать, своими руками. И вот теперь на дне, как говорят, огромная воронка глубиной в несколько десятков метров. Адмирал открыл зажмуренные глаза. Рыба и прочая океанская живность, заплывающая туда, дохнет…
— Сейчас будут два атолла, совсем рядом. Ронгелал и Ронгерин. Кваджелейн остался справа от нас. Прикажете взять курс на Гавайи, сэр?
— Да-да, — слабым голосом проговорил Брэйв, — давайте на Гавайи Спасибо, мой мальчик. Спасибо.