ПЕПЕЛ БИКИНИ

— Ты всё никак не можешь успокоиться, Мисаки. Неужели ты серьезно думаешь, что два с половиной миллиарда иен, которые обещали американцы, разделят между нами? Ну и наивен же ты!
— А кому же они достанутся, по-твоему? — с тревогой спросил сэндо, снова приподнимаясь на локте. — Кто еще, кроме нас, может получить эти деньги? — он сел на постели и уставился на механика.
— Э-э, нет, Ямамото, тут ты ошибся, хотя целыми днями читаешь книжки. Только мы одни имеем право на эти деньги. Только одни мы!
— Дело в том, сэндо, — ответил Ямамото, — что знать повадки тунца и способы его лова вовсе не всё, что необходимо умному человеку. Нужно уметь разбираться во многом помимо этого…
— Ты не смейся, Ямамото, а объясни, если знаешь, — тихо проговорил Масуда.
— Ладно, объясню. Вы должны понять, что два с половиной миллиарда иен выплачивают нашему правительству, а не нам. Это написано во всех газетах. Сумма эта предназначена для покрытия всех — понимаете? — всех убытков нашего государства, причиненных водородным взрывом.
— Пеплом засыпало нас, а не государство, — проворчал сэндо.
— Это верно. Но в первую очередь деньги получим не мы, а рыбопромышленники, потерявшие на зараженном тунце сотни миллионов. Ясно, ребята?
— Понятно, — сказал Икэда.
Сэндо поморгал лишенными ресниц веками и ничего не ответил.
— Затем заплатят рыбоконсервным заводчикам. Страховым обществам. Военному ведомству.
— А оно тут при чем? — удивился Икэда.
— Ему теперь перепадает из любых средств. Под тем или иным соусом оно получит свою долю и из этой суммы. Дальше… Министерству здравоохранения за наше лечение. Разным казнокрадам из правительственных учреждений. И еще многим другим. А уж то, что останется, выдадут нам. Но могу вас уверить, что останется очень немного. Нам принесут эти деньги и скажут: «Вот вам за ваши обожженные потроха, подавитесь и не нойте».
Сэндо сказал, чуть не плача:
— Хоть тысяч по сто досталось бы…
— Зачем ты над ним смеешься? — шепотом укоризненно спросил Икэда. — Всегда издеваешься. Что он тебе сделал?
— Я не боюсь, — громко ответил Ямамото. — Как я вам сказал, так и будет. Хотя янки, действительно, пожалуй, постараются зажать нам рты деньгами. А что сэндо — жадный дурак, помешанный на деньгах, это тоже правда, и всем известно. И ты сам это прекрасно знаешь, Икэда.
Тот махнул рукой: — Ты всегда такой, с тобой бесполезно говорить, — он полез за пазуху и вытащил свернутый в трубку журнал. — Хочешь посмотреть, чем тебя прихлопнуло? Мне один,больной дал, студент, из хиросимских.
На большой, во всю страницу фотографии Ямамото увидел нечто, напоминающее исполинский одуванчик или круглый ком ваты, поднявшийся над облаками на корявой черной ножке. Подпись под фотографией гласила: «Огненный шар, образовавшийся после взрыва водородной бомбы. Диаметр шара около восьми километров».
— Мерзкая штука, — сказал Ямамото. — А что это за черный столб?
— Студент говорил, что это и есть куча коралловой пыли, которая поднялась над атоллом. «Пепел Бикини». Шар уходит вверх и тянет ее за собой. А потом она рассыпается вокруг.
— Мерзкая штука, — повторил Ямамото и вернул журнал.
— Вот если бы такой шар они увидели где-нибудь над своим Нью-Йорком, наверное, сразу же согласились бы на запрещение бомбы.
Ямамото покачал головой:
— Дело здесь не только в этом. Тем, кто забавляется атомными и водородными взрывами, наплевать, видно, и на свой Нью-Йорк. Им нужна война. Чтобы было побольше крови, побольше разрушений. Чтобы взрывать побольше таких бомб, потому что за каждую бомбу они сдерут три шкуры и со своего народа, и с нас, и с других. А самое главное для них — любыми средствами покончить с Советами и с народной демократией. Придавить трудящихся так, чтобы они и пикнуть не могли, и сесть им на шею. Вот что им нужно.
Икэда восхищенно смотрел ему в рот.
— И где это ты таких слов набрался, Ямамото-сан? — спросил он почтительно. — «Демократия», «Советы», «трудящиеся»… Ты говоришь совсем как учитель в нашей школе.
Ямамото рассмеялся с простодушной гордостью.
— Такие слова, товарищ, надо знать всем, кто зарабатывает на рис своими руками. А нам, рыбакам, в первую очередь. Нельзя, чтобы о рыбаках говорили так, как говорят сейчас: рыбаки, мол, еще более отсталые люди, чем крестьяне.
Икэда смущенно почесал в затылке. Масуда рассмеялся. Сэндо вдруг резко привстал и просипел со злостью:
— Что ты там ни говори, а хорошо бы их всех обсыпать «пеплом смерти». То-то завертелись бы!
Вошел служитель и объявил, что с ними хочет поговорить господин Хара Момоё.
— Ох, черт бы их всех подрал, — простонал проснувшийся Цуцуи. — Когда, наконец, они оставят нас в покое?
— Кто он такой? — спросил Ямамото.
Служитель не успел ответить. Из-за его спины раздался неторопливый скрипучий голос:
— Я обеспокою вас ненадолго, друзья мои. Прошу прощения, — и в палату протиснулся небольшого роста старик с портфелем подмышкой. Не обращая внимания на любопытные взгляды, устремленные на него, он уселся на стул, положил портфель рядом с собой на пол и вытер лицо цветастым шелковым платком.
— Дождь, — пояснил он, вытирая шею и затылок. — Промок насквозь.
Затем он аккуратно сложил платок, сунул его в карман и сказал:
— Здравствуйте, друзья мои. Я — Хара Момоё, переводчик английского языка. Всех вас я уже знаю по фотографиям в газетах и по описаниям. Будем знакомы. Сразу же предупреждаю, что обременять вас выражениями сочувствия не стану, хотя сочувствую вам глубоко и искренне, как и всякий японец.
Больные заулыбались. Даже Цуцуи покривил улыбкой серые сухие губы.
— Я осмелился навестить вас по делу, причем, на мой взгляд, оно должно вас заинтересовать. — Хара нагнулся, расстегнул портфель и вытащил оттуда пакет с почтовыми штемпелями.
— Нью-Йоркское издательство «Контэмпорари», в котором я когда-то сотрудничал, от имени своих читателей просило меня посетить вас, рыбаков «Счастливого Дракона», и узнать, каковы ваши мысли и настроения. Если возможно, издательство очень просит написать в его адрес письмо.
Несколько минут длилось молчание. Хара снова спрятал пакет в портфель и, выпрямившись на стуле, ждал ответа. Масуда тихо сказал:
— Передайте им, что мы ненавидим американцев. Что мы ненавидим этих проклятых атомщиков, которые хотят уничтожить весь мир.
— Погоди, — спокойно проговорил Ямамото. — Американцы и атомщики не одно и то же. Американцы — это народ, такие же люди, как ты, я, капитан, Кубояма… А атомщики — капиталисты, как наш Мицуи, Сумитомо… Кроме того, я думаю, надо послать письмо, раз они просят, — он подмигнул Икэда.
— Что же, диктуй, — благодушно усмехнулся тот. — Ты у нас самый образованный.
— Дело не в том, что образованный… Ладно, записывайте, Хара-сан. А вы, если что не понравится, исправляйте.
Хара достал блокнот и вечную ручку и приготовился писать. Ямамото на секунду задумался, почесал бровь, глубоко и шумно вздохнул и начал: