Впечатление ужаса усиливалось фоном из заголовков обычного содержания. Мозг японского обывателя с огромным трудом осваивал необычайно пикантную газетную кашу этих дней. «Американское правительство глубоко сожалеет об инциденте и готово в пределах разумного возместить убытки». «Новый фильм из средневековой жизни — «Рыцари Круглого стола». «Окадзаки призывает японцев сотрудничать с США в деле дальнейших испытаний водородного оружия». «Долой водородное оружие!» — требует группа ученых». «Американские солдаты ограбили шофера такси». «В конце года Япония получит от США два эсминца». «Тайфун уничтожил поселок», «Новый фильм «Ад и прилив», необычайные приключения на подводной лодке, показан взрыв атомной бомбы». «Здоровье Кубояма продолжает ухудшаться. Он лишился дара речи». «Десять кобальтовых бомб (силы небесные! Это еще что такое?) могут уничтожить цивилизацию (приложена карта мира, кружками показано, куда нужно сбросить бомбы, чтобы уничтожить цивилизацию)». «Иосида отказался предстать перед комиссией, расследующей мошенничество в кораблестроении». «Выживет ли Кубояма?» «Радиоактивный дождь в Нагоя». «Японское варьете — артистки выступают голые».
Раздумья обывателя долги и мучительны. Он понимает, что нужно что-то делать, но не знает, что именно. Ему приходят на помощь. Ему говорят:
— Местный комитет борьбы за запрещение испытаний и применения водородного оружия предлагает вам подписать воззвание. Каждый честный японец…
Честный японец! Обыватель читает, несколько минут молчит в нерешительности и затем совершает свой первый в жизни поступок, не обусловленный влиянием солидных буржуазных газет: он берет самопишущую ручку и торопливо, словно боясь опоздать, расписывается. И также торопливо прикладывает к росписи личную печать.
За окном хлестал теплый сентябрьский дождь. В палате было душно, сильно пахло лекарствами и потом. Натянув простыню до подбородка, Ямамото мрачно следил за быстрыми светлыми струйками, стекавшими по стеклу. Говорят, даже в этих чистых капельках содержатся частицы болезни, муки, смерти. Думать об этом не хотелось, но Ямамото упрямо заставлял себя думать. Теперь в нем никто не узнал бы того шумного задиристого механика, который полгода назад препирался с сэндо на борту «Счастливого Дракона». И не только потому, что за эти страшные шесть месяцев высохли его мускулы, одрябла кожа, облысела голова. Не только потому, что лицо приняло мертвенный серо-желтый оттенок, пухлые когда-то губы съежились и поблекли, а глаза глубоко запали Главное было не в этом, хотя еще позавчера приехавшая из Яидзу мать стояла на коленях у его изголовья и прятала лицо в его подушку, чтобы не видеть того, что сделал с ее сыном проклятый «пепел Бикини», а он только молча гладил ее дрожащие от рыданий плечи и растрепанную седую голову.
Нет, Ямамото давно уже перестал ругаться, разглядывая себя в зеркало. Теперь он много думал и читал. Вороха газет и журналов лежали на его тумбочке. Глупо браниться и проклинать надменных врачей-янки. Очень соблазнительно, но совершенно бесполезно ругать хозяина Нисикава, не выплатившего ни иены за последнее плавание: правительственный надзор, оправдывался толстый владелец «Счастливого Дракона», конфисковал и уничтожил весь улов, и этот рейс принес ему невиданные убытки. (Впрочем, он милостиво простил пострадавшим рыбакам харч и спецодежду, выданную на сезон). И уж совсем глупо заниматься, тем, чем целыми днями занимался сэндо. Мисаки, шевеля губами и загибая пальцы на руках, подсчитывал, сколько ему достанется из двух с половиной миллиардов иен, которые потребованы от США в возмещение убытков.
Ямамото никогда не был жаден до денег. Сойдя на берег, он отдавал почти всё заработанное матери, а оставшиеся гроши немедленно пропивал с товарищами и снова уходил в море. Какой он был тогда глупец! Верхом удальства считал скорчить при всех рожу в спину прижимистого Нисикава. Лучшим времяпровождением — распить с приятелем несколько бутылок саке и спеть старую классическую песню пьяниц:
Домбури батти уйта, уйта! Иой докуса-но доккой са!
а затем всей гурьбой отправиться в публичный дом. Хотя, где же он мог научиться лучшему? Так делали отцы, отцы отцов, так делали сверстники, вся молодежь Яидзу. События, творившиеся в мире, имели для них значение лишь постольку, поскольку вызывали изменения в налогах, ценах на тунца и на продукты.
Ямамото окончил обычные шесть классов, но читал только бульварные книжки и пестрые приключенческие и порнографические журналы. Помнится, он вместе со всеми издевался над приехавшим из Токио агитатором — чахоточным юношей в очках. Юноша что-то невнятно рассказывал об империализме и оккупации, он употреблял массу непонятных иностранных слов, и слушали его плохо. Подконец Ямамото во всю глотку затянул веселую песню и ушел с митинга.
Нынешний Ямамото ни за что не поступил бы так. Да что говорить1 Нынешний Ямамото читал бы не макулатуру вроде «Бокэн но Оо», а «Акахата». Он бы не тратил времени на выпивку и женщин, а сам бы поехал в Токио и разыскал знающих ребят. Он еще тогда бы узнал, кому нужны водородные взрывы в Тихом океане, почему честные рыбаки не могут делать свое дело, не рискуя жизнью, почему продажная сволочь Окадзаки призывает сотрудничать с американскими атомщиками. Он уже тогда понял бы, чего стоят те, кто правит сейчас Японией, и почему они так ненавидят коммунистов.
Как открыть магазин свадебных платьев и аксессуаров . Особенности посадки рассады перца в грунт
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Похожие публикации -