ПЕПЕЛ БИКИНИ

Капитан понурил голову. Сэндо смущенно пригладил жесткие волосы ладонью, обмотанной грязным бинтом, и сокрушенно вздохнул.
— Должен с большим сожалением сообщить, — начал он, — что…
— Постойте-ка, — перебил вдруг Нисикава, нагибаясь вперед и всматриваясь в их лица. — Что это вы так почернели? Загар, не загар… Никогда не думал, что человек может так загореть.
Капитан и сэндо переглянулись и пожали плечами.
— Не знаю, — пробормотал капитан. — У нас все так. Загар, разумеется, Нисикава-сан. Ведь мы ходили далеко на юг, за Маршальские острова.
— Нет, это не загар, — сказал Нисикава. — А что у вас с руками, Мисаки-сан?
— Нарывы, — неохотно отозвался тот. — У многих высыпали гнойники… почти у всех. Под ногтями, в ушах, в волосах. Замучились совсем. Думали, уж не бери-бери ли это.
— Может, бери-бери, а может быть и нет, — сказал Нисикава нахмурившись. — Видал я уже такие вещи. Удивительно похоже на гэнбакусе — заболевание от атомной бомбы. Но откуда оно у вас могло взяться?
— Какая там атомная болезнь, — досадливо махнул рукой сэндо, — поедим свежего лука, и всё, как рукой, снимет. Это всё пустяки. Вот нам придется огорчить вас, Нисикава-сан.
— Говорите.
— Нам удалось взять всего девять тонн тунца.
Нисикава резко откинулся назад, больно стукнувшись головой о край верхней койки. Впрочем, боли он не почувствовал.
— Всего девять тонн? Вшестеро меньше обычного? Да что это с вами?
— Да, всего девять тонн. Но это еще не всё, — сэндо прямо, с мужеством отчаяния взглянул хозяину в глаза. — Мы потеряли сто восемьдесят тралов. Половину наших сетей.
Несколько минут прошло в тяжелом молчании. Нисикава думал. Затем он спокойно сказал:
— Ну, что ж, бывало и хуже. Только… Это всё, что вы хотели рассказать мне?
Капитан встрепенулся и вопросительно посмотрел на сэндо. Тот неохотно пробормотал:
— Собственно, это всё… Насчет рыбы, конечно. Но нам еще пришлось видеть странные вещи на океане. Странные и страшные. Ночью…
— Я так и знал, что что-то случилось, — сказал Нисикава вставая. — Такой пустяковый улов… Шутка ли? Девять тонн! Меня засмеяли бы у нас в Яидзу, если бы у вас не было оправдания. Я пошел. Сегодня прошу вас обоих и радиста к себе на ужин. Там поговорим обстоятельно. Девять тонн, подумать только! Сгружайте рыбу.
Он уже протискивал свой обвисший живот через дверь, когда снаружи донеслась отчаянная брань. Кто-то ругался с портовым инспектором по поводу состояния двигателя шхуны, и Нисикава невольно остановился, ошеломленный этим потоком рыбацкого красноречия, густо пересыпанного английским сквернословием. Потом ухмыльнулся и спросил:
— Механик?
— Да… Ямамото, — отозвался сэндо. — Ему бы вышибалой быть…
— Механик он очень хороший, — вступился капитан.
Нисикава сгорбился и, кряхтя, вылез из каюты. Цуцуи вздохнул и хотел что-то сказать, но Мисаки вдруг выругался совершенно как Ямамото.
— Нисикава-сан сердится! Нисикава-сан недоволен! Девять тонн! Шестая часть! Да я за всех тунцов в океана и за все сети в Яидзу не согласился бы повторить нынешнее плавание, провались оно пропадом. Ха, страшно и вспомнить…
Он сорвался с места и выскочил на палубу. Через несколько секунд он уже метался среди рыбаков, рассыпая приказания. Началась разгрузка улова.
Необычайно темный цвет лица был не только у капитана и сэндо, и заметил это не только Нисикава. Первое, что слышал каждый из рыбаков «Счастливого Дракона», здороваясь с родными, было: «Где это ты так почернел?». Рыбаки неловко отшучивались, а один из них, выведенный из себя, выкрикнул раздраженно, с обидой в голосе: — Легко болтать языками, а вот посмотрел бы я, как почернели бы вы все, если бы увидели, как горит небо!
Все рыбаки на свете, как и все мореплаватели, непрочь покичиться пережитыми опасностями и удивительными приключениями, и при этом, как известно, они нередко теряют чувство меры. Так было всегда и везде, и рыбаки Яидзу не представляют в этом отношении исключения. Но на этот раз случай был слишком необычным, чтобы казаться досужей выдумкой, и вечером в двух десятках домов в Яидзу, родные и знакомые, затаив дыхание и разинув рты, слушали рассказы очевидцев о том, как горело и осыпалось ночное небо в далеких южных морях.
В доме Нисикава хозяин дождался, пока палочки гостей улеглись в пустые чашки, отослал из комнаты жену, выложил на столик пачку сигарет и предложил капитану рассказать о плавании.
— Как вам известно, Нисикава-сан, — начал Цуцуи, — вышли мы из Яидзу в середине января…
— Мы шли, не останавливаясь, до самого Яидзу, — так мы были испуганы, — закончил капитан. — И это было нелегко, так как через два дня заболел Ямамото. Мне самому пришлось смотреть за машиной.
— Что с ним было, с этим механиком? — спросил Нисикава, давно уже встревоженно поглядывавший на сидевшего справа от него радиста.
— Его рвало, болела голова, он несколько дней отлеживался, не принимая ни воды, ни пищи. Вместе с ним заболело еще несколько человек. Потом они оправились.
— Тогда же и начались у нас эти проклятые нарывы, — вставил сэндо, — а у Кубояма-сан даже гной какой-то пошел из ушей.
— Почему же вы… Кубояма-сан, что с вами? — с беспокойством спросил вдруг Нисикава.
Радист с видимым усилием поднял веки, обвел всех бессмысленным взглядом и тряхнул головой.
— Слабость какая-то, извините, Нисикава-сан, — виновато пробормотал он.
— Может быть, вам следует отдохнуть?
— Нет-нет, не обращайте на меня внимания, прошу вас. Нисикава кивнул головой и снова повернулся к капитану и сэндо.
— А вам не приходило в голову тогда, первого марта, попробовать установить связь с какой-либо радиостанцией и узнать, что произошло.
— Видите ли, хозяин, — после короткого раздумья сказал капитан, — ближайшие радиостанции находились, вероятно, в запретной зоне. И избави бог, если бы они засекли нас. Хотя, по нашим расчетам, до границы зоны оставалось еще не менее двух десятков миль, но мало ли что могло случиться? Вам ли не знать американских дьяволов с их грубостью и настойчивостью? Нас бы мигом запеленговали, задержали, и мы долго не увидели бы родных берегов.
— Может быть, вы и правы… Да, может быть, вы и правы. И всё-таки… — Нисикава с сомнением покачал головой и замолк.
— Самое главное, конечно, — изображая на своем лице почтительную улыбку, поспешно сказал сэндо, — мы очень не хотели подвести хозяина. Ведь и без того «Счастливый Дракон» принес вам много убытков, Нисикава-сан, не правда ли?
Нисикава помолчал с приличествующей случаю важностью, затем вздохнул и веско заметил: — Убытки мне в этот сезон принес не только «Счастливый Дракон». Ни одна из моих шхун не добыла и половины того, что добыто в прошлом году. Но всё же шестую часть улова не привозил никто, кроме вас.
Он помолчал, рассеянно вертя в пальцах длинный бамбуковый мундштук.