Пальто из пони

Размещено в разделе Пьесы | Август 15th, 2012

Александр: Пидор! Правильно мать тебя бортануть хотела!
Виктор подсекает Александра, тот тоже падает. Оба лежат на полу, дышат тяжело, подняться не могут. Видно, что они старые, очень старые, может старше Матери. Галина воет в голос.
Виктор: Витя-пони… Мать хотела выкидыш, а родился я… Папа-скот не дал ей бортануться, и сам помер. Суки!.. А я вас позорил, мешался… И вот Виталька, псих, красавец, рыжий, картины, Москва на горизонте, хорошо художникам. Не на завод, как вы! С ним смог бы. А без него – стенгазетки, цветочки… Ненавижу! Уроды! Скорей бы сдохла, изнутри запрусь, окна заткну, лишь бы не видеть вас, никого не видеть…
Александр: А есть как будешь, продукты…
Виктор: Сдохну. Вас не видеть хоть (встает, идет к матери). На хрена нарожала! На хрен приехала в дыру эту! Все было! Из деревни сбежала, в Москве жила и все бросила! В прислуге не понравилось? Проще захотелось? Другие на это жизнь убивают, а ей на блюдечке…
Александр следом встает, подходит к нему, обхватывает его руки, зажимает рот. Виктор пытается освободиться, потом его начинает рвать, но Александр ладонь держит крепко. Виктора бьют судороги, рвота течет из носа, тело повисает, Александр разжимает руки. Виктор падает на пол. Галина воет в голос.
Александр: Что вы с ним не поделили? Кого…
Галина: Виталька… Учился со мной… Думала ко мне ходит, а он к этому, оказывается. А я же так просто не могу, гордость там и все, взяла да переспала с ним, когда Витька в деревню ездил… От Витальки наверно и залетела… Вот он между нами и метался, между мной да Витькой, видно дометался… У меня четвертый месяц был, тут-то меня на перо… Виталька, значит… А я не разглядела кто, он меня в гаражи затащил, думала, трахнет, да и хрен с ним, не девочка там уже… А он так вот, ножом трахнул…
Александр: Он, говорят, в психушку потом угодил… Вот как оказывается…
Галина: Не знаю… Витька его в Москву поехал искать, ты не знал, ты тогда на Севере был. Он его искал по всяким таким же, ну и доискался на свою голову…
Александр: Чего?
Галина: Того… С чего, ты думаешь, он обратно вернулся, здесь подохнуть проще… Нормально, здесь все больные…
Александр смотрит на свою ладонь, плюет на нее, трет о штаны, бежит в ванную, моет там руки. Выходит очумевший совершенно, шепчет «Пидор! Сука! Больной он! Все здесь»… Заходит на кухню, открывает духовку газовой плиты, включает газ, ложится головой в духовку. Бормочет что-то…
Газ свистит, откуда-то снизу опять доносится утробный вой, трещат стекла, мороз за окном разрывает деревья. Галина встает, осматривается, понятно ничего не видит, ходит наощупь по комнате, вокруг тела Виктора.
Галина: Витя! Саша!.. Я задремала чего-то… Ну чего вы, опять разбежались, что ли опять? Саша? Витя?.. Ну хватит, ну сколько уже, собачитесь, собачитесь, грызетесь, а? И чего вам квартира, Саш, ну отдай же ты Витьке квартиру, а? Мне вот там эта квартира ну совсем вот никак. Пусть живет он тут, а? Нельзя же так, всю жизнь собачиться, нельзя же, не собаки же… Мамочка, господи, за что? Зачем ты нас родила, мамочка? Что мы такого сделали?
Мать: Господи…
Галина: Мама? Витька, Сашка, с мамой что-то… Мама, подожди я…
Она подходит к дивану, наощупь садится рядом с матерью.
Галина: Мама, я здесь, ты чего, принести там чего?
Мать: Мама…
Галина: Мама, ты что, я же дочка твоя, Галина, щас Сашка с Витькой…
Мать: Мама…
Галина: Да что ж ты… Сашка! Скорую надо…
Мать: Мама…
Галина: Тварь ты старая, смеяться, да?! Знаешь сама, нет у меня детей, Алина приемная, ты же все знаешь, только притворяешься, а сама там…
Мать: Мама… Люда…
Галина: Люда… Людочка… Маленькая моя, где ж ты… Как же без меня-то… маленькая моя, пропадала… Что ж ты маму бросила, маленькая…
Мать: Больно… Холодно… Нож…
По изморози оконного стекла, за спиной Галины, наискосок, вверх, к Богу, убегают крохотные следочки.
По этим следочкам стекло раскалывается, окна со звоном разлетаются и в комнату клубами пара вваливается безумный холод. Вой подземный становится невыносим, и старый радиатор в комнате разрывается, сметая кусками чугуна рыдающую Галину, кипяток заливает квартиру. Пар заволакивает все.
Тихо становится. Пар рассеивается. Среди кусков чугуна и переломанной мебели кто-то шевелится, и встает на четвереньки Пальто. То самое пальто из пони, которое Александр бросил на пол. Пальто обходит комнату, подходит к лежащей на диване старухе, трется воротником о ее плечо.
Старуха открывает глаза, садится, достает из кармана леденец, сует его под воротник Пальто. Пальто хрустит «сосалкой», снова трется о руку старухи.
Но старуха встает, идет на кухню, приносит на руках Александра, садит его на спину Пальто, туда же садит Галину. Виктору места не хватает и она оставляет его у себя на руках. Так впятером они выходят из квартиры на улицу.
А на улице не зима, и не ночь, и не город. Лето там, жаркий-жаркий июнь, и поле, стрекочущее, пахнущее богородской травой, и лес вдали.
И не старуха идет по проселочной дороге, а молодая крепкая женщина, несет на руках кроху в пеленках. Рядом трусит лоснящийся, задумчивый пони, в его тележке серьезный мальчик лет десяти и веселая девочка лет пяти.
Идут они в деревню, которая видна на горизонте, которая никогда больше не сгорит дотла, где все можно начать сначала, над домами, огородами и овинами которой никогда не заходит яркое июньское солнце.
Конец.