На кухне тетя Эми распаковывала продукты. Она поставила горшочки от Мэйсона на полку, спрятала мясо и молоко в холодильник, а свекольный сахар и грубую муку сунула в шкафчик под раковиной. Картонную коробку она поставила в угол около дверей, чтобы мистер Сомс мог взять ее, когда придет в следующий раз. Коробка была испачкана, и потрепана, и порвана, и изношена, но она была одной из немногих, оставшихся еще в Пиксвилле. Выцветшими красными буквами на ней было написано: “Суп Кэмпбелла”. Последние банки супа и всего прочего были съедены давным-давно, если не считать небольшого общественного запаса, к которому жители обращались только в особых случаях, но коробка еще держалась; а когда она и другие коробки развалятся, людям придется мастерить ящики из дерева.
Тетя Эми вышла на задний двор, где мать Энтони — сестра Эми — сидела в тени дерева и лущила горох. Каждый раз, когда мать проводила пальцем вдоль стручка, горошины — лоллоп, лоллоп, лоллоп — падали в сковородку у нее на коленях.
— Вильям привез продукты,— сказала тетя Эми.
Она устало опустилась на стул с прямой спинкой возле его матери и снова принялась обмахиваться веером. Она вовсе не была стара. Но с того дня, когда Энтони мысленно огрызнулся на нее, что-то скверное случилось не только с ее умом, но и с телом, и она все время чувствовала себя усталой.
— О, хорошо,— сказала мать.
Лоллоп! — упали в сковородку крупные горошины.
Все в Пиксвилле всегда повторяли: “О, прекрасно”, или “Хорошо”, или “Ну просто замечательно”, что бы ни случилось и ни упоминалось — даже несчастье, даже смерть. Они всегда говорили “Хорошо”, потому что, если они не старались скрыть свои подлинные чувства, Энтони мог подслушать, и никто не знал, что может тогда случиться. Вот, например, Сэм, покойный муж миссис Кент, вернулся домой с кладбища, потому что Энтони любил миссис Кент и услышал, как она плакала.
Лоллоп.
— Сегодня вечером будет телевизор,— сказала тетя Эми.— Я очень рада. Я всегда так жду телевизора каждую неделю. Интересно, что мы увидим сегодня вечером?
— Билл принес мясо? — спросила мать.
— Да.— Тетя Эми, обмахиваясь веером, взглянула на небо, пылающее равномерным медным огнем.— Господи, как жарко! Хотела бы я, чтобы Энтони сделал немного попрохладнее…
— Эми!
— О! — Резкое восклицание матери сделало то, чего не смогли сделать умоляющие жесты Билли Сомса. Тетя Эми в тревоге зажала рот исхудалой рукой.— О… Прости, дорогая.
Ее бледные голубые глаза торопливо обежали двор, проверяя, нет ли поблизости Энтони. Не то чтобы это имело значение — ему не надо было находиться поблизости, чтобы узнать, о чем вы думаете. Но обычно, если его внимание не было приковано к кому-нибудь, он был погружен в собственные мысли. И все же какие-то вещи привлекали его внимание, и вы никогда не могли сказать, какие именно.
— Погода просто прекрасная,— сказала мать.
Лоллоп.
— О да,— сказала тетя Эми.— Прекрасный день, я бы нипочем не хотела, чтобы стало по-другому.
Лоллоп.
Лоллоп.
— Который час? — спросила мать.
Тете Эми с ее места был виден будильник, стоявший на кухне, на полке над печью.
— Половина пятого,— сказала она.
Лоллоп.
— Сегодня вечером мне хотелось бы чего-нибудь особенного,— сказала мать.— Хороший ростбиф принес Билл?
— Отличный, дорогая. Они забили бычка только сегодня, знаешь ли, и принесли нам лучшую часть.
— Дэн Холлиз будет очень удивлен, когда узнает, что сегодняшняя встреча у телевизора будет одновременно и празднованием его дня рождения!
— О, я думаю, он очень удивится! Никто не говорил ему?
— Все клялись, что не скажут.
— Это будет действительно прекрасно,— кивнула тетя Эми, глядя вдаль, на маисовое поле.— День рождения…
— Ну что ж…— Мать поставила сковородку с горохом на землю рядом с собой, встала и отряхнула фартук.— Я, пожалуй, пойду ставить ростбиф. А потом мы накроем на стол.— Она взяла горох.
Из-за угла вышел Энтони. Он не взглянул на них, а прошел прямо через аккуратно прибранный сад — все сады в Пиксвилле содержались аккуратно,— мимо бесполезной ржавеющей коробки, бывшей когда-то семейным автомобилем Фремонтов, плавно перенесся через изгородь и вышел на маисовое поле.
—_ Ну до чего прекрасный день,— сказала мать чуть громче, направляясь с тетей Эми к двери на кухню.
Тетя Эми обмахивалась веером.
— Прекрасный день, дорогая, просто прекрасный.
На маисовом поле Энтони шагал между шуршащими рядами зеленых стеблей. Ему нравился запах маиса. Живого маиса над головой и старого, мертвого маиса под ногами. Богатая земля Огайо, насыщенная корнями трав и коричневыми сухими гнилушками початков маиса, при каждом шаге набивалась между пальцами его босых ног,— прошлой ночью он сделал дождь, чтобы сегодня все пахло и было хорошо.
Доставка цветов в Вилючинске доставка-букетов.ру.
Похожие публикации -