— Нет-нет, ведь это очень опасно, вы понимаете? Темпераментный благодетель!
Писатель рывком садится и в бешенстве глядит на профессора.
— Что опасного? Что опасного? Я покоя хочу, понимаете? Покоя!
— Понимаю. Но ведь вы не в пустыню удаляетесь сейчас — искать тихой жизни. Вы идете в зону! К тому самому месту!
Писатель снова откидывается на спину и закрывает глаза ладонью.
— А, не хочу я с вами спорить! В спорах рождается истина, будь она проклята! ..
Проводник открывает глаза. Некоторое время лежит, прислушиваясь. Затем бесшумно поднимается, мягко ступая, выходит из тени и останавливается над спящими профессором и писателем. Какое-то время он внимательно разглядывает их по очереди. Лицо у него сосредоточенное, взгляд оценивающий. Наконец, покусав нижнюю губу, он негромко командует:
— Подъем!
Узкая расщелина между двумя холмами, наполненная грязной жижей. Они идут по полусгнившей хлюпающей гати. Над поверхностью болота клубится отвратительный туман. Проводник идет впереди, писатель с профессором тащатся сзади. Они тяжело дышат, видно, что изрядно устали.
Проводник вдруг останавливается, будто налетев на невидимое препятствие. Он стоит совершенно неподвижно и осторожно поводит носом из стороны в сторону.
Писатель останавливается рядом и, опираясь на жердь, еле переводит дух.
— Ну… Что такое еще? — спрашивает он.
— Помолчи… — тихо говорит проводник.
Он делает движение шагнуть, но остается на месте. Запускает руку в карман, вытаскивает гайку, хочет замахнуться, но не решается. Гайка падает из его руки. Лицо его бледно до зелени и покрыто потом.
— Н-ну уж нет… — бормочет он.
Растопырив руки, он пятится назад. Потом, не глядя, отбирает у писателя жердь и тыкает ею в болото рядом с гатью.
— Так-то оно будет вернее… — сипит он. — а ну, давай за мной…
Он осторожно слезает с гати и сразу проваливается выше колен.
— Это еще зачем? — жалобно и устало спрашивает писатель.
Проводник не отвечает. Ощупывая перед собой дорогу жердью, он все круче забирает в сторону от гати.
Они бредут в тумане по пояс в чавкающей жиже, то и дело падая, погружаясь с головой, отплевываясь и кашляя. Остановиться нельзя, трясина засасывает.
Вдруг профессор проваливается по шею, тщетно пытается подняться и лечь плашмя, но у него ничего не получается.
— Помогите! — из последих сил кричит он.
Проводник оборачивается. Неподдельный ужас изображается на его лице.
— Ты к-куда? — хрипло кричит он и, расплескивая грязь бредет к профессору. — рюкзак! Рюкзак сбрось!
Профессор мотает головой, торчащей над поверхностью жижи.
— Жердь! — сипит он. — дайте мне жердь!
— Бросай рюкзак, тебе говорят!
— Рюкзак сними, идиот! — визжит писатель, беспомощно барахтаясь в грязи.
— Же… — профессор уходит в болото с головой, снова выныривает и ревет страшным голосом: — жердь давай, скотина!
Он пытается схватиться за протянутую жердь, промахивается, потом, наконец, ощупью находит и вцепляется в нее обеими руками.
С трудом они выкарабкиваются на сухой глинистый склон.
— Ну и утонул бы, как топорик, — ворчит проводник. — и меня бы с собой утянул. Остался бы писатель один по трясине ползать. Вцепился в мешок свой!
— Нечего было туда лезть, — огрызнулся профессор.
— Не твоего ума дело, куда мне лезть…
— Вот и мешок мой — тоже не твоего ума дело!
— Что у вас там — сокровища? — раздраженно прикрикивает писатель, но профессор не обращяает на него никакого внимания.
— Это просто уму не постижимо! — говорит он. — идем по прекрасной ровной дороге, и вдруг он лезет в эту… Выгребную яму!
— Чутье у меня, ты можешь это понять или нет? Чутье!
— Хорошенькое чутье!
— Вот дурак очкастый. — проводник хлопает себя по коленям, с него ссыпаются ошметки присохшей грязи.
— Мое зрение это не ваше дело. И вообще — хватит. Глупо.
— Не глупо. А тебе жердью этой надо бы промеж ушей! Дай сюда бутылку… Это надо же — из-за пары грязных подштаннников чуть в рай не отправился.
— Какие подштанники? — спрашивает писатель.
— Ну что там у него в мешке? Ну, консервы…
— Какие к черту консервы! Не мог я его отцепить, не мог! Я бы потонул, пока его отцеплял, черт вас всех дери!
— Ладно. Хватит… — проводник поднимается и, наморщив лоб, оглядывает местность. — куда же это нас занесло? Место какое-то незнакомое… Вот ведь сволочь дикобраз — ничего у болота не указал, а там что-то определенно есть… Может быть, конечно, уже потом появилось, после него…
— Кстати, — подает голос профессор. — Дикобраз — единственный человек, который дошел до того места?
— Других не знаю.
— А были такие, которые шли, но не дошли? — спрашивает вдруг писатель.
— Были и такие. И я ходил, да не дошел.
— А зачем они шли? — спрашивает профессор.
— Кто за чем… В основном за деньгами, конечно. Ты думаешь, я не знаю, зачем ты идешь? Хочешь скажу? В экспедицию тебя не взяли, вот ты и решил им всем доказать. И правильно! Понимаешь? Свои личные дела поправить, открытие какое-ибудь сделать, чтобы все ахнули. Вот, мол, оказывается, профессор-то у нас какой, дать ему нобелевскую премию!
— Ну, а вы? Вы зачем идете?
Некоторое время проводник неприязненно молчит.
— У меня дела свои… Семейные.
— Как у дикобраза? — тихонько спрашивает профессор.
Проводник резко поворачивается и смотрит на него, но профессор лежит с закрытыми глазами, покойно сложив руки на груди.
— Ты меня с ним не ровняй—произносит проводник угрожающе. — ты его не знал, в глаза не видел, и меня ты не знаешь. Так что нечего нас ровнять.
— Никто никого не знает, — говорит профессор, не открывая глаз.
Гранулированное оргаминеральное удобрение плюсы и минусы гранулированных удобрений. . Какие преимущества чистки лица у косметолога.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Похожие публикации -