— Однако же меморандум кемпбела… — слабо возражает гость.
— Кемпбел — романтик. Рара авис ин террис, таких больше нет. Мир управляется железными законами, и это невыносимо скучно. Неужели вы никогда не замечали, что интересно бывает только тогда, когда законы нарушаются? Но, увы, они не нарушаются. Никогда. Они неумеют нарушаться. И не надейтесь ни на какие летающие тарелки — это было бы слишком интересно…
— Однако же бермудский треугольник… Вы же не станете спорить…
— Стану. Спорить. Нет никакого бермудского треугольника. Есть треугольник а-бэ-цэ, который равен треугольнику а прим-э прим-цэ прим… Вы чувствуете, какая тоскливая скука заключена в этом утверждении? Это в средние века было интересно. Были ведьмы, привидения, гномы… В каждом доме был домовой, в каждой церкви был бог… Люди были молоды, вы понимаете? А сейчас каждый четвертый старец. Скучно, мой ангел. Ой как скучно!
— Но вы же не будете спорить, что зона… Порождение сверхцивилизации, которая…
— Да зона не имеет никакого отношения к сверхцивилизации. Просто появился еще один какой-то паршивый скучный закон, которого мы до этого не знали… А хотя бы и сверхцивилизация… Тоже, наверное, скука… Тоже какие-нибудь законы, треугольники, и никаких тебе домовых и никакого бога…
Гудок машины. Писатель оборачивается.
— Это за мной, — говорит он. — прощайте, друг ситный…
Он забирает у гостя бутылку и идет к машине.
В отсветах фар возле водительской двери появляется мокрое веселое лицо, которое, впрочем, тут же недоуменно вытягивается.
— пардон, — произносит писатель. — я думал, это за мной.
— За вами, за вами, — говорит проводник. — садитесь сзади.
— А, вы здесь… Прелестно. А кто же этот тип? По-моему, он в очках…
— Быстро!
Машина резко берет с места.
Писаталь заваливается на заднее сиденье.
— Надо вам сказать, — говорит он, чуть запинаясь, — я испытал некоторый шок: откуда очки? Почему на моем проводнике очки?..
Ученый поджимает губы.
— Очки — это, как ни крути, признак интеллигентности! — объявляет писатель.
Проводник произносит через плечо:
— Напился?
— Я? В каком смысле?.. Ни в коем случае. Я не напился. Я выпил. Направляясь на рыбную ловлю. Ведь мы направляемся на рыбную ловлю. А?
Застава
Машина останавливается на проселке. Вокруг смутно виднеются мокрые кусты. Проводник бесшумно выходит из машины и идет туда, где в конце проселка влажно поблескивает асфальт ученный тоже выходит, догоняет его и идет рядом.
— Зачем вы взяли этого интеллектуала? — говорит он.
— Ничего, — отзывяается проводник. — он протрезвеет. Я вам обещаю. — и, помолчав, добавляет: — а потом, его деньги ведь ничуть не хуже ваших…
Ученый быстро взглядывает на него, но не говорит больше ни слова. Они останавливаются на перекрестке и из-за кустов смотрят на заставу в сотне метрах впереди по шоссе. В маленьком домике горит одинокое окошко. Рядом в мертвом свете мощного прожектора чернеют два мотоцикла с колясками и бронированная патрульная машина. Вправо и влево от шоссе уходят через холмы стены с колючей проволокой и вышками, оснащенными пулеметами. Ворота в зону распахнуты настежь.
— Патруль, — говорит проводник.
— Они все спят, — шепчет ученый. — разогнаться как следует и проскочить на полной скорости… Они и мигнуть не успеют.
— Стратег, — говорит проводник. — быстрота и натиск…
Он смотрит вниз, на здание заставы, на которое медленно наползает серый клочковатый туман. Через несколько минут он проглатывает и здание заставы, и ворота, и стену. В серой мути, как утонувший фонарь, маячит тусклое пятно света.
— Вот так-то лучше, — говорит проводник.
Они быстро возвращаются к машине.
Писатель, заснувший на заднем сиденье, вскидывается.
— А? — зычно произносит он. — Приехали?
Проводник поворачивается и, взяв его пятерней за физиономию, с силой отталкивает назад. Писатель ошеломленно таращит глаза, затем говорит шепотом:
— Понял… Понял… Молчу…
Машина трогается, на малых оборотах выползает на шоссе, сворачивает и тихо, в полном соответствии со знаками, ограничивающими скорость, светящимися на обочине, катится мимо заставы. Когда она входит в луч прожектора, клубящийся в тумане, на черном мокром кузове ее видны надписи на трех языках: «ООН. Институт внеземных культур».
Неожиданно сзади раздается пулеметная очередь. В тумане вспыхивает фиолетовый прожектор охраны.
Машина на бешеной скорости несется во тьме по мокрому проселку. Проводник с потухшим окурком в углу рта — за рулем. В отсветах фар поблескивают очки его соседа справа. Писатель, весь подавшись вперед, держится обеими руками за спинки передних сидений и напряженно смотрит на дорогу. Он уже заметно протрезвел.
Проводник сбрасывает газ, и машина с потушенными фарами осторожно сползает с проселка, вваливается в кювет, вылезает из него и, пофыркивая двигателем, вламывается в кусты. Потом двигатель затихает, гаснут подфарники и голос проводника произносит во тьме:
— Быстрее. Ползком за мной. Головы не поднимать, мешок держи вот так, слева. Не бойтесь, они нас не видят. Если кого зацепит, — не орать, не метаться: увидят — убьют. Ползи назад, выбирайся на шоссе. Утром подберут. Все ясно?
— Я бы хлебнул… — тихонько говорит писатель.
— Уймись, запойный… Пошли.
Перед походом
Тёмный неосвещенный туннель. Поблескивают рельсы в пляшущем свете электрического фонаря. Троица взгромождается на узкую платформу электродрезины. Синяя искра на мгновение с треском озаряет сырой свод. Мимо проплывает лампочка, горящая вполнакала.
— Как красиво, — говорит писатель. — темнота и ничего не видно… А вы в самом деле профессор?
— Да.
— Меня зовут… — начинает писатель, но проводник прерывает его:
— Тебя зовут писатель.
— Гм… — говорит профессор. — а меня как, в таком случае?
Доставка цветов Сергиев Посад Служба доставки среди цветов.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Похожие публикации -