Гадкие лебеди

Аркадий Стругацкий, Борис

Стругацкий

?Гадкие лебеди

   В

руки редакции попадают иной раз просто поразительные документы и материалы.

Мы слышали о существовании нескольких коллекций самиздата 40-х – 80-х годов

по интересующей нас теме – Единое Эротическое Пространство, но познакомившись

с частной коллекцией г-на Н.И.Рождественского (С.-Пб), поняли, какие неоценимые

сокровища приносит и ещё может принести нам мировая культура и литература в

частности. Предоставляя редакции эксклюзивное право на перепечатку некоторых

текстов из своего огромного собрания, г-н Рождественский предупредил, что собранные

им по крупицам фрагменты текстов были купированы чаще не бюрократами-цензорами,

а самими авторами. Пожалуй, только теперь мы готовы отвергнуть это ханжеское

понятие – самоцензура, а ещё несколько лет назад этот отвратительный самому

духу нашей редакции вид творческого извращения процветал повсеместно. Создание

коллекции было опасно для жизни и свободы, поэтому собиратель не во всех случаях

может подтвердить достоверность авторства тех или иных текстов; возможно, в

его собрание проникли и подделки. Наша редакция будет публиковать с разрешения

Н.Рождественского некоторые фрагменты, и просит всех читателей, кто считает

себя компетентным и возьмётся за этот нелёгкий труд, оказать помощь в установлении

подлинность текстов путём лингвистического, текстологического анализа и иных

возможных современных методов.

    Редакция газеты “ЕщЁ”

    Она вытащила его в круг, и кто-то в толпе заорал: “Писателю

Баневу – ура!” Замолкшая на секунду радиола снова залаяла и залязгала, Диана

прижалась к нему, потом отпрянула. От неё пахло духами, вином и ещё чем-то сугубо

женским, тягучим; она была горячая, и Виктор теперь ничего не видел, кроме её

возбуждённого лица и летящих волос. Тяжёлая юбка била его по ногам, но желание

залезть под юбку, встать на колени и сунуться мордой в самое пекло, вдруг пропало.

    – Пляши! – крикнула она, и он стал плясать.

    – Молодец, что приехал.

    – Да, да.

    – Зачем трезвый? Вечно ты трезвый, когда не надо.

    – Я буду пьяный.

    – Сегодня ты мне нужен пьяный.

    – Буду!

    – Чтобы делать с тобой, что хочу. Не ты со мной, а я.

    – Да.

    Ему не было противно. И он удивился даже. Должно быть противно.

Конечно, это была Диана, а не какая-нибудь там мадам Симмонс или малохольная

племянница господина президента с фиолетовой мушкой на подрагивающей вялой щеке.

Там разговор короткий, там вообще никакого разговора и быть не могло. Племянницу

господина президента он просто поставил лицом к зеркалу, включил все краны в

уборной так, чтобы за шумом воды не слышать её приторного шёпота. У племянницы

господина президента оказался очень узкий, очень твёрдый копчик, копчик этот

блестел, наверное, даже ярче, чем кафельные стены вокруг, и ни одного волоска,

всё начисто выбрито, вылизано эпилятором, и под мышками, и на ногах. Глядя в

суженные глаза Дианы, он зачем-то припомнил подёрнутые поволокой глупые глаза,

смотревшие на него из зеркала, перламутровые ногти, скребущие край раковины,

и собственное раздражение. Там было всё так узко и судорожно, то втолкнуть себя

в это напрягшееся тело оказалось непросто, это было почти невозможно, но он

всё-таки это сделал тогда. Зачем он это сделал?

    – Что с тобой? – спросила Диана. – Чего ты боишься?

    – Так, потерял идею.

    – Нового романа?

    – Нет. Это был маленький рассказ.

    Вокруг били в ладоши и вскрикивали, кажется, ещё кто-то пытался

плясать, но Виктор отшвырнул его, чтобы не мешал, а Росшепер протяжно кричал:

“О, мой бедный, пьяный народ!”

    – Он импотент?

    – Ещё бы, я его мою.

    – И как?

    – Абсолютно.

    – О, мой бедный пьяный народ! – стонал Росшепер.

    – Пошли отсюда, – сказал Виктор.

    Он поймал её за руку и повёл. Пьянь и рвань расступилась

перед ними, а в дверях путь преградил губастый молокосос с румянцем во всю щёку

и сказал что-то наглое, кулаки у него чесались, но Виктор бросил ему: “Потом,

потом”, – и молокосос исчез. Держась за руки, они пробежали по пустому коридору,

и затем Виктор отпер дверь и, не выпуская её руки, запер дверь изнутри. И было

жарко, а стало нестерпимо жарко, душно, и комната, сначала широкая и просторная,

показалась узкой и тесной, в этой комнате просто невозможно было уместиться

двоим. Раздеваясь, Диана несколько раз задела его лицо, а когда он хотел по

привычке развести её длинные ноги и поцеловать туда, это просто не удалось,

места хватило только на то, чтобы лечь, осторожно прижаться друг к другу и почти

замереть, даже локти не расставить, колени не согнуть, только сладкая дрожь,

когда скользишь в нарастающем густом женском запахе куда-то назад и вниз…

Это никак не походило на отношения ни с Лолой, ни с племянницей президента,

ни с мадам Симмонс, это вообще ни на что не было похоже, но это было неплохо…

Потом Виктор встал и распахнул окно.

    – У тебя было с ним что-то? – спросил он.

    – С кем?

    – С эти губастым.

    – Было.

    – Ну, и как он?

    – Тебе это нужно знать?

    – Нет, не нужно.

    Он вернулся в кровать, нашарил в темноте бутылку с джином,

отхлебнул и передал Диане. Под её круглым локтём, когда она приложила звякнувшее

горлышко к губам, оказался розовый торчащий сосок. Сосок был напряжённый, огромный

и мокрый. Потом он лёг на спину, слева был холодный воздух, а справа было горячее,

шелковистое, нежное. Теперь он слышал, что пьянка продолжается – гости пели

хором.

    – Это надолго? – спросил он.

    – Что? – спросила Диана сонно.

    – Долго они будут выть?

    – Не знаю. Какое нам дело? – она повернулась на бок и легла

щекой на его плечо. – Я спать хочу. Дай спать бедной пьяной женщине.

    – Расскажи про губастого. Как это было?

    – Ты очень этого хочешь?

    – Хочу.

    Она потёрлась нежной щекой о плечо Виктора.

    – Он маленький. За одну секунду всё сделал, я ничего не почувствовала,

а потом он всё хотел повторить, – она всхлипнула в плечо Виктора, но, вероятно,

это был всё-таки смешок. – Сунул, я чуть не задохнулась, а потом вытащил со

страху, и в глаза… Всё лицо перемазал.

    Они лежали молча. Было холодно, но они нарочно не накрывались.

За стеной гудели пьяные голоса. Потом стало тише, и Виктор сказал:

    – Ты мне обещала кое-что.

    – Что?

    – Ты обещала сделать со мной, что хочешь. Не я с тобой, а

ты со мной.

    – Это тебе нужно?

    – Мне интересно, как это?

    Всё-таки она была не железная, Диана, хотя иногда хотела

такой казаться, и потом она немножко протрезвела, и от неё уже не пахло вином,

вином перегорело и запах стал тяжёлым, сонным. В темноте губы её казались совсем

тёмными, почти чёрными, и тоненькая полосочка зубов хищно посверкивала, когда

Диана улыбалась.

    – Ляг на спину, – скомандовала она. – Вытяни ноги и попробуй

не двигаться.

    – Хорошо! – согласился Виктор.

    Волосы косой тёмной складкой упали на её лицо. Диана сдула

их и заглянула Виктору в глаза.

    – Не боишься?

    – Нет, не боюсь.

    – Ладно, ты сам этого хотел.

    …Он даже не мог бы твёрдо сказать, где заснул, и что было

чистой фантазией, а что произошло реально. Впрочем, почти ничего из происшедшего

реальным быть не могло, слишком всё это выходило за рамки физически возможного,

допустимого для тела, а потом раздался телефонный звонок.

    – Да! – сказала Диана хрипло. – Да, это я… – Она откашлялась.

– Ничего, ничего, слушаю… Всё хорошо, он был, по-моему, доволен… Что?

    Она разговаривала, перевалившись через Виктора, и он вдруг

с ужасом понял, что его левая рука находится внутри Дианы, погружена в неё больше

чем по локоть. Прямо перед его глазами оказалась подмышка, торчали круглые колечки

чёрных мокрых волос. Диана переложила трубку к другому уху, повернулась, перебросила

быстрым движением длинную сильную ногу с одного края постели на другой, дёрнула

бёдрами, и рука Виктора выскочила. Диана с трудом удержалась от крика. Прикусила

губу. Рука была по локоть мокрая, как и чёрные колечки у Дианы под мышкой, и

от руки странно пахло…

Дальнейший текст полностью совпадает с текстом

изданий 90-93-х годов.

Похожие публикации -

Борис Стругацкий поздравил экс-сотрудника ЮКОСа Алексея Пичугина с юбилеем

Пить за рулем — играть со смертью.

Чрезвычайное происшествие

Писателю-фантасту Виктору Пелевину исполнилось 50 лет

Пальто из пони