НИКИТА ФИЛАТОВ
ПОЗОЛОЧЕННЫЙ ШАР
Художник Петр Кудряшов
i Текст. Н. Филатов, 2000
i Оформление. П. Кудряшов, 2000
"К дьяволу! Все равно до самого конца мне не
дожить...Придумать можно все, что угодно. На са-
мом деле никогда не бывает так, как придумыва-
ют".
Братья Стругацкие
Нет. Еще у них игра такая появилась, "пильманбол" называ-
ется... А если короче - то просто "пильман". Слышали?
Толстый Эрни зашевелился на своей койке:
- Ага! Очередная гадость. Раскручивают мячик типа фут-
больного, подбрасывают - и палят из пистолетов, навскидку.
Вроде как раньше - помните, господин капитан? - по тарелоч-
кам стреляли... Только тут надо не просто в цель попасть, а
всадить все шесть пуль так, чтобы они точно повторили поло-
жение Зон. Ну, после Посещения...
Квотерблад давно уже чувствовал на себе липкий взгляд со-
седа по камере, но открывать глаза не было ни желания, ни
сил. Этой ночью он спал очень плохо - кого-то все время тас-
кали туда-сюда по бесконечному тюремному коридору, то и дело
лязгали двери, материлась лениво охрана... А перед самым
рассветом капитан услышал - или ему показалось, что услышал?
- долгий, отчаянный, не рассчитанный на посторонние уши,
женский плач: вынести его было невозможно.
- Представляете? Будто бы мячик - это наша Земля, а
они...
- Смешно.
На правах старожила капитан Квотерблад занимал лучшее
место в камере - прямо под окном, напротив умывальника. От
собеседника его отделял только стол, никакой другой мебели
не полагалось, зато был почерневший от времени унитаз и еще
одна, третья, койка.
- Да уж конечно! - обиделся вдруг толстяк.- Чего смешно-
го-то?
- Ничего. В этом все и дело...
Капитан поправил скатанную в кулек куртку. Потом, исполь-
зуя ее вместо подушки, снова растянулся на досках, вытертых
сотнями спин и локтей. Белья и одеял здесь не выдавали, зи-
мой бывало довольно холодно, но в остальном...
- Интересно, сколько сейчас времени?
Капитан промолчал. Не дождавшись ответа, Эрни переспросил
его еще раз:
- Вы не знаете, господин капитан? Сколько времени?
Квотерблад нехотя разлепил губы:
- А зачем тебе? Опоздать боишься?
- Куда? - Не понял собеседник.
- Вот именно... Теперь-то уже точно - некуда.
Сосед забеспокоился:
- Вы серьезно? Вы что, в самом деле думаете...
Открыв глаза, капитан увидел, что Эрни сидит на койке.
Ножки у него были пухлые и коротенькие - настолько, что даже
не доставали до бетонного пола.
На левом носке красовалась большая неопрятная дырка.
- Опять начинается!
- Извините.
На несколько секунд в камере повисла тишина. Потом Эрни
все-таки проглотил слюну и выдавил из себя:
- Вы думаете, меня они тоже казнят?
- А чем ты лучше других? Или... хуже?
Толстяк будто этого только и дожидался: он сразу же заго-
ворил - торопливо, проглатывая слова, и, в конце концов,
сбившись на крик:
- Но ведь... Я же им все, безо всякого... Явка с повин-
ной, да? Ведь положено, чтобы... Не может быть! Нельзя же
так, нельзя! В конце концов...
- Не ори, пожалуйста. По дубинке соскучился?
Эрни осекся на половине фразы, втянул голову в плечи и
непроизвольно скосил взгляд на дверь камеры:
- Извините.
Капитану стало противно, и он закрыл глаза. Но тут же
снова открыл их, услышав на удивление тихий и полный нена-
висти голос соседа по камере:
- А ведь это все из-за вас, господин капитан. Из-за
вас...
- Допустим. И что теперь?
Но толстяк его не услышал:
- Вы ведь меня тогда заставили... Заставили! Я же не хо-
тел "стучать", но вы... А как же? Сам грозный капитан Кво-
терблад предлагает сотрудничать - попробуй, откажись! Конеч-
но, у меня в "Боржче" тогда все местные сталкеры отирались,
да и не только...
Он как-то очень не по-мужски обхватил руками голову и
застонал:
- Ох, какой же я был идиот! А вы... Нет, вы-то все пра-
вильно рассчитали, господин капитан! Куда эти парни из Зоны
приносили "хабар"? Где удачу обмывали, поминки разные, и во-
обще... где языками трепали больше всего? Да еще после ста-
канчика-другого? Конечно, в "Боржче"! А толстяка Эрни стес-
няться нечего, он вроде мебели за стойкой... Господи, ну за
что? Скажите, за что вы меня так?
- Заткнись,- поморщился Квотреблад.- Надоело...
- О, лучше бы я отказался!
- Некоторые отказывались. Не все ведь "стучали".
Эрни посмотрел на собеседника мокрыми от слез глазами:
- И - что? Садились в тюрьму, по вашей милости! А мне
нельзя было, у меня семья, дети, ресторан, в конце концов...
Капитан Квотерблад с нехорошей улыбкой отчеканил:
- В конце концов, ты оказался здесь. Понял?
- Будьте вы прокляты,- Эрни махнул ладошкой перед лицом,
сполз обратно на койку и отвернулся к грубо отштукатуренной
стене.- Будьте вы прокляты все...
Некоторое время капитан молча разглядывал рыхлую, трясу-
щуюся спину соседа по камере. Наступившая тишина почему-то
не принесла облегчения - наоборот, ему вдруг стало немного
жаль этого никчемного и немолодого толстяка.
- Ладно, успокойся... Не сердись.
Эрни шевельнул плечом, но не ответил.
- Послушай, может, тебе-то как раз и повезет!
Это был, в общем-то, запрещенный прием, но подействовал
он безотказно. Собеседник тут же перевернулся на спину, по-
том на бок - и с надеждой посмотрел на капитана:
- Повезет? Повезет, да?
- Слышал, наверное, про сержанта Луммера? Ну, который в
отделе безопасности Института служил, помощником Вилли Хер-
цога.
- Херцог... Его еще Боровом называли, да? Знаю. А вот
Луммер...
- Неважно! Здоровенный такой детина, бывший полицейский.
Так вот, его, сам понимаешь, одним из первых арестовали. Как
пособника реакционного режима и "врага прогресса". Пригово-
рили к смертной казни, а потом вдруг - раз, и помиловали!
- Как это? За что? - Собеседник уже вновь сидел на койке,
свесив вниз коротенькие ножки в драных носках.
- Ну, как сказать... В общем, теперь этот Луммер опять
при погонах - здесь же работает, в тюрьме.
- Кем работает?
- Ассистентом. На допросах.- Капитан непроизвольно дотро-
нулся до шрама на подбородке, и этот его жест не укрылся от
взгляда соседа по камере.
Толстяк облизнул губы и, понизив голос почти до шепота,
спросил:
- Людей пытает? Да?
- Дурак ты, Эрнест.- Квотерблад даже прикрыл глаза, чтобы
не видеть собеседника. Всякая охота продолжать разговор
опять пропала.
- Но ведь пытки официально запрещены! Я сам читал в газе-
те, что...
- Наверное,- пожал плечами капитан.- Нам тут газет не по-
лагается. Но вот ты знаешь, например, как этот самый Боров
погиб?
- Он погиб? Его казнили?
- Нет. Не казнили. Просто... Просто Луммер забил своего
бывшего начальника до смерти. Перестарался, говорят. У ста-
рика Вилли всегда было слабое сердце, но он ни в чем не хо-
тел признаваться.
- У них там свои дела! - Толстяк выбросил перед собой ла-
дони, будто отталкивая что-то тяжелое и большое.- У них свои
дела, а я тут ни при чем. Я все рассказал, о чем спрашивали,
раскаялся - и вообще... За что меня-то убивать? За что?
Квотерблад поморщился:
- В прошлом году арестовали церковного сторожа. Инвалида
с одной ногой, да еще глухого, как тетерев - после контузии!
- Его-то за что?
- Вот как раз за это и арестовали... Восьмой параграф:
"активное противодействие прогрессу в составе организованно-
го вооруженного формирования".
- Простите, господин капитан, однако...
Но Квотерблад уже продолжал:
- Оказывается, он во время Посещения служил сержантом в
авиационном полку. Их тогда - помнишь? - первыми в Зону пос-
лали. На разведку...
- Помню,- кивнул толстяк.- Конечно!
Когда-то фотоснимки искореженных и обгоревших вертолетов
с эмблемой королевских ВВС не сходили с газетных полос. По-
том этот трагический эпизод перекочевал из прессы в популяр-
ную литературу, в научные монографии - и постепенно забылся.
- Четыре из пяти боевых машин прямо там и остались, на
месте... А экипаж, в котором летал этот парень, сумел дотя-
нуть - взорвался уже на посадке. Беднягу выбросило волной
под винт, рубануло, но врачи его все-таки спасли.
- Повезло!
- Он тоже, в общем, так считал. До недавнего времени.
Эрни недоверчиво поднял бровь:
- И что же с ним сделали? С инвалидом этим?
- Как обычно... "Приговор приведен в исполнение".
- Бред какой-то! Ерунда.
- Вот именно,- кивнул капитан Квотерблад.
Не говоря больше ни слова, он отвернулся к стене - вытя-
нув одну руку вдоль туловища, а другую подложив под голову.
Несколько долгих, тягучих мгновений толстяк Эрни сверлил
полным страха и ненависти взглядом седые волосы на затылке
соседа по камере и его старческую, дряблую шею.
- Господин капитан...
- Тихо! - Снаружи, сквозь окованную железными листами
дверь в камеру проник посторонний шум. Судя по всему, кто-то
быстро шел по тюремному коридору - и было их человек пять,
не меньше.
- Обед уже несут?
Квотерблад отрицательно помотал головой:
- Помолчи.- Звуки шагов сначала усилились, а потом посте-
пенно затихли, удаляясь в направлении следственного корпуса.
Дождавшись полной тишины, Квотерблад снова лег лицом к сте-
не.
Впрочем, ненадолго - на своей койке зашевелился Эрни:
- Господин капитан! Вы не спите?
- Чего тебе еще надо? - Собеседник не изменил позы, толь-
ко в такт произнесенным словам чуть шевельнулась его ушная
раковина.
- Я только хотел спросить... Ну, насчет...
Что-то в тоне и в голосе толстяка заставило соседа по ка-
мере повернуть голову и покоситься через плечо:
- Насчет чего? Только давай на этот раз - покороче!
- Скажите... это правда? Правда, что приговоренных к
смертной казни...
Он замолчал, не решаясь продолжить - так, что капитану
хватило времени обернуться полностью и даже привстать на
локте:
- Ну что ты как баба! Чего трясешься?
Эрни с трудом проглотил застрявший в горле комок:
- Правду говорят, что больше никого из приговоренных не
расстреливают? И не вешают, и вообще не... Что их... нас...
ну, что, в общем...
- Ерунда. Успокойся.- Капитан Квотерблад разогнул руку и
тоже сел.- Можешь не волноваться - поставят тебя к стеночке,
завяжут глаза... В общем, все будет как положено!
- Но мне сказали... Что в интересах науки...
- Кто?
- Следователь. На допросе.
- Да, это они любят... Кино не показывали?
- Нет,- удивился Эрни.- Какое кино?
- Такое... Учебное! - Квотерблад усмехнулся.- Ну, с тобой
даже это, видимо, не понадобилось. А то некоторым героям,
которые особо упрямые, демонстрируют кое-что. В цвете, со
звуковыми эффектами... Например, про то, как человека мед-
ленно опускают в "ведьмин студень": сначала пятки, потом ко-
лени, задницу - и так далее. Еще есть сюжет про "комариную
плешь", про "мясорубку"... Говорят, многие после этого начи-
нают подписывать - и чего надо, и чего не надо. А кое-кто и
того,- он покрутил пальцем у виска,- мозгами трогается.
- Но я же им сразу все рассказал! Все, все, что просили!
- И даже, наверное, больше?
- Да, но... Понимаете, господин капитан...
Квотерблад опять опустил голову на скатанную вместо по-
душки куртку:
- Значит, волноваться тебе нечего. Не звери же они, в
конце-то концов! Расстреляют - и дело с концом. Или, может,
повесят...
Некоторое время он, закрыв глаза, прислушивался к судо-
рожным всхлипам соседа по камере. И неожиданно разобрал:
- Но вас же... Вы же до сих пор... Вы же до сих пор живы!
Почти два года...
- Что ты там бормочешь?
- Значит, они не всех... Да? Не каждого... Скажите, как?
Скажите!
В следующую секунду капитан молниеносным движением отор-
вал спину от койки. Его рука с длинными, желтоватыми пальца-
ми метнулась через стол, сгребла свитер на груди толстяка и
потянула к себе:
- Ага! Значит, вот в чем дело? А я-то думаю, зачем тебя
ко мне...
- Господин капитан! Господин капи...- голос Эрни зазвучал
придушенно, глаза выкатились из орбит, а лицо тут же стало
багровым и неживым.
- Интересуешься? Ну, отвечай! Быстро!
Но Эрни уже только хрипел, даже не пытаясь вырваться.
- Ублюдок... Как был стукачом поганым, так и остался.-
Прежде чем отпустить стальную хватку, Квотерблад толкнул
толстяка так, что тот громко ударился затылком о стену каме-
ры:
- Заткнись теперь! Услышу хоть слово - придавлю как соба-
ку.
Не дожидаясь ответа, капитан снова лег на койку. Сосед по
камере поспешил без звука последовать его примеру - он был
так напуган, что не решился даже заплакать.
Стало совсем тихо. Но вскоре из коридора, откуда-то со
стороны следственных кабинетов, снова послышался топот мно-
жества ног - впрочем, на этот раз шаги приближались медлен-
нее, чем до этого.
Шум нарастал, с каждой секундой становясь все тревожнее и
отчетливее. И прежде чем обитателям камеры стало окончатель-
но ясно, что процессия остановилась прямо напротив их двери,
громко лязгнул повернутый в замке ключ:
- Встать! На середину!
Толстяк Эрни сразу же соскочил с койки и замер, стоя в
одних носках на холодном бетонном полу - лицо его и поза не
выражали ничего, кроме страха и желания угодить. Капитан вы-
полнил команду без суеты, но, впрочем, достаточно быстро,
чтобы не дать охранникам повода поработать дубинкой.
Первым внутрь вошел господин старший надзиратель - мужчи-
на лет сорока с маленькими, злобными глазками и волосатыми
кулаками.
- Получайте! - И тут же двое парней с нашивками тюремного
"спецназа" на рукавах втащили вслед за ним через порог без-
жизненно волочащееся тело.
- Прошу любить и жаловать.
Парни бросили свою ношу прямо посреди камеры - вид у них
при этом был разгоряченный, боевой, как у всех нормальных
молодых людей после тяжелой, но интересной физической рабо-
ты. Покосившись в сторону двери, Квотерблад успел заметить
снаружи еще несколько плечистых фигур в камуфляже.
- Наручники,- напомнил господин старший надзиратель.
Один из бойцов отряда специального назначения наклонился,
поковырял ключом между скованными за спиной лежащего челове-
ка запястьями - и в конце концов с трудом отстегнул "брасле-
ты".
- Заклинило, мать их...- пояснил он.- Прямо в мясо!
- Ладно, пошли.- Прежде чем закрыть за собой дверь, гос-
подин старший, надзиратель привычно обшарил взглядом камеру:
- Счастливо оставаться!
Скрипнули петли, встал на место засов - и окружающий мир
снова сузился для капитана и несчастного толстяка до разме-
ров их камеры.
- Ну-ка, помоги...- Квотерблад присел на корточки.- Сво-
лочи.
Из-за обилия высохшей и совсем свежей крови он даже не
сразу сообразил, что изуродованное тело под обрывками одежды
принадлежит чернокожему великану.
- Гуталин?
Реакции не последовало, но капитан уже переворачивал нег-
ра на спину.
- Точно - Гуталин... Давай-ка, берись! - скомандовал он
толстяку.- Положим пока на койку...
Пульс прощупывался, но плохо.
- Подай воды... Быстро!
Посуды, как и постельного белья, заключенным не полага-
лось. А посему Эрни со страху просто вывернул кран умываль-
ника и подставил под струю дрожащие ладони. Затем, расплес-
кав по пути все, что можно, подбежал обратно:
- Вот, пожалуйста!
- Идиот...- выдохнул капитан.- Намочи что-нибудь! Тряпку,
или, ну я не знаю...
Толстяк почти сразу понял, что от него требуется - вскоре
он уже опять стоял рядом, протягивая тяжелый и темный от во-
ды комок свитера.
- Молодец.- Квотерблад успел уже наспех ощупать тело.-
Переломов-то, вроде, особых нет...
Эрни еще дважды пришлось сбегать к умывальнику, но, в
конце концов, огромное черное тело на койке стало выглядеть
более или менее пристойно. Холодная вода вообще подействова-
ла благотворно - Гуталин даже стал подавать первые признаки
жизни, и теперь можно было почти без усилия услышать его
хриплое, прерывистое дыхание.
Впрочем, глаза пока оставались закрытыми.
- Значит, все-таки попался.
- За что его так?
Капитан Квотерблад обернулся к замершему в двух шагах
толстяку, но вместо ответа лишь покачал головой:
- Ты ведь Гуталина хорошо знаешь?
- Да, конечно. Сколько лет уже! Они ведь у меня в "Борж-
че"... Как сядут, бывало, да как начнут - стакан за стака-
ном! И он, и Креон, еще Мальтиец, и даже сам господин Рэдрик
Шухарт...
- Помню. Помню, читал твои доносы.
- Господин капитан!
Квотерблад поморщился:
- Ладно. Успокойся. Сейчас это все уже не имеет значения.
- Но, господин капитан...
- Иди на место! Не мельтеши.
Дождавшись, когда сосед по камере отойдет в свой угол,
капитан Квотерблад перевел взгляд на лежащего рядом челове-
ка.
От прежнего Гуталина, здоровяка и красавца, сейчас уже
почти ничего не осталось - разве что, иссиня-черная кожа,
благодаря которой он и получил в незапамятные времена свое
прозвище. А ведь когда-то...
Вот уж точно: чудны дела твои. Господи!
Впервые капитан Квотерблад повстречал Гуталина лет десять
тому назад, вскоре после того, как Совет Безопасности ООН
запретил самовольное проникновение в Зону. И началась охота
на сталкеров. Тогда еще, кажется, даже комендатуры не бы-
ло...
Хотя нет, комендатура в городе уже действовала! Помнится,
тогда почти одновременно построили - и первое здание Инсти-
тута, и тюрьму, и казармы для батальона "голубых касок". Но
поначалу задержанных все равно таскали в полицейский участок
- чуть ли не прямо из Зоны, безо всякой там санобработки и
карантина...
Впрочем, в кабинет к капитану попадали очень немногие -
большинство сталкеров погибало еще на выходе из Зоны. Воен-
ные патрули никогда с ними не церемонились, а в первое время
и вообще: увидят кого-нибудь в "запретке" - и сразу огонь на
поражение.
Конечно, с точки зрения Квотерблада, это было нерацио-
нально и глупо. Ну какой толк от покойника в оперативной ра-
боте? Никакого! Ни ответа, ни привета... А живого человека
зацепил, потянул как ниточку - глядишь, и весь клубочек уже
распутан. Связи, тайники, где "хабар" лежит, каналы сбыта.
Вообще-то, и патрульных тоже можно было понять.
Зона все-таки... Черт знает, что может случиться. А вдруг
зараза какая-нибудь? Или вообще... еще похуже. Ребята в час-
тях ООН хоть и по контракту служили, за двойной оклад и вся-
кие надбавки, но собственная жизнь - она ведь всегда дороже
денег. Вот и убивали со страху - и кого надо, и кого не на-
до...
Капитан вспомнил прошитый пулеметной очередью труп Фарао-
на Банкера. И Каллогена, которому снесли башку по ошибке, и
еще одного парня, поляка, подстреленного на старом кладбище,
у самой границы Зоны... Потом откуда-то из глубин памяти
выплыли пустые, безумные глаза Мослатого Ицхака - этот ос-
тался жив, отсиделся до темноты, но всего пары часов под ог-
нем хватило, чтоб превратить этого удачливого сталкера в
трясущийся мешок дерьма...
Квотерблад тряхнул головой, отгоняя видение. Потом пере-
вел взгляд на черное, заплывшее от побоев, лицо Гуталина:
- Эй... Ты меня слышишь?
Нет, он сейчас ничего не слышал. Впрочем, Гуталин и рань-
ше не очень-то обращал внимание на то, что ему говорили.
- Ладно, лежи. Отдыхай...
Когда они познакомились. Гуталин уже имел в городке репу-
тацию местного сумасшедшего. А как же еще, скажите на ми-
лость, его следовало называть?
Ведь если человек правдами и неправдами добывает у стал-
керов "хабар" - это, конечно, не совсем законно. Скорее, на-
оборот... Однако в порядке вещей: купил подешевле, продал
подороже. Жить-то надо!
В те времена чуть ли не половина местного населения по-
немногу спекулировала всякой всячиной, вынесенной нелегально
из Зоны. Получалось что-то вроде народного промысла... Впро-
чем, даже капитан Квотерблад считал это неизбежным злом -
ведь испокон веку, задолго до Посещения, во всем мире жители
приграничных районов кормились от контрабандистов. Просто
когда-то в цене были золото и шелка, потом - беспошлинный
табак с водкой, и, наконец, на смену им пришли всяческие
"черные брызги" и "вечные батарейки".
Словом, если бы негр перепродавал добычу заезжим оптови-
кам, им интересовались бы только местные рэкетиры, да госпо-
да полицейские. Но что тут скажешь, если Гуталин, заполучив
очередной "хабар", с риском для жизни лезет в Зону и возвра-
щает все на место? То есть, натурально: дождется темноты,
мешок за спину, и - вперед, в "запретку".
Зона его, конечно, не трогала - жалела, видать. Но потом
ведь еще обратно вернуться надо, через патрули и прочую га-
дость. А пуля, она Не разбирает, сталкер ты, вроде Пита Бо-
лячки, или просто псих ненормальный.
И ведь - не попался ни разу! Все в полиции, от начальника
до последнего сопляка-сержанта знали, чем Гуталин занимает-
ся, но вот чтобы на месте преступления поймать, с полич-
ным... Ладно бы он раз-другой по пьяной лавочке в Зону сла-
зал. Так ведь нет, почти как на работу ходил! Философию даже
какую-то под это дело придумал, идеологию целую.
Но вот это как раз капитана Квотерблада интересовало
меньше всего. К моменту Посещения он по праву считался одним
из лучших офицеров криминальной полиции, и давно уже приучил
себя смотреть на мир только сквозь тяжелые строчки статей
Уголовного кодекса.
Справедливости ради следует заметить, что здоровенный
негр оказывался в полицейском участке чуть ли не чаще всех в
городке. Но в основном - за пьяные дебоши в кабаках и нару-
шение общественного порядка. Это даже дало капитану формаль-
ный повод писать докладную с ходатайством об административ-
ной высылке Гуталина куда-нибудь подальше от Зоны, однако
вскоре местным жителям запретили эмиграцию, и вопрос отпал
сам собой.
Так и вышло, что Гуталин продолжал целыми днями пить,
проповедовать, ругаться и затевать потасовки - а по ночам,
как и прежде, уходил в "запретку" с мешком за плечами.
Впрочем, все то, что ему время от времени удавалось вер-
нуть в Зону, нельзя было сравнить даже с каплей воды в океа-
не - ну, много ли "хабара" закупишь на государственное посо-
бие, да на доходы от случайных заработков? Поговаривали,
правда, как всегда в подобных случаях, о неких политических
и финансовых группировках, стоящих за спиной полоумного
"проповедника". Или, например, ходил одно время слушок про
то, что Гуталин поигрывает со сталкерами в карты на деньги и
даже ворует по мелочам, неофициальных заявлений в полицию не
поступало.
- Господин капитан... Господин капитан!
- Чего тебе? - Квотерблад с трудом оторвался от воспоми-
наний.
- Может, позвать кого-нибудь? Чтобы доктора пригласили,
или там...
Наверное, толстяк Эрни был прав - время шло, а огромное
черное тело по-прежнему почти не подавало признаков жизни.
- Не знаю.- Капитан прислушался, вытянул руку и пощупал у
Гуталина пульс.
Сердце билось, но очень неровно и слабо.
- Подождем! А то еще неизвестно, как лучше...
Толстяк не понял, что имеет в виду Квотерблад, но спорить
с соседом по камере не решился. Расправив пошире свой сви-
тер, сохнущий прямо в изголовье, он лег на койку и закрыл
глаза:
- Вы только скажите, господин капитан, если что надо бу-
дет. Хорошо?
- Ладно. Позову.
А ведь, помнится, Гуталин когда-то любил бывать у толстя-
ка Эрни. Частенько в "Боржче" вечерами сиживал, да и днем
заходил - пропустить стаканчик-другой. То с Ричардом Нуна-
ном, а то и с господином Шухартом...
Хотя в те времена Рэдрика Шухарта никто еще "господином"
не называл - просто Рыжий, Сталкер, или, в крайнем случае,
старина Рэд. Это ведь теперь он национальный герой и пос-
мертная знаменитость, а раньше... Раньше ведь, трудно пове-
рить, и про Дика Нунана мало кто слышал.
Между прочим, и Президента республики, самого Креона
Мальтийца, судьба свела с Гуталином именно в "Боржче"! Ко-
нечно, в нынешних официальных биографиях этот случай описан
совсем по-другому, но капитан хорошо помнил, как все было на
самом деле.
Тогда Шухарта только-только освободили из заключения. От-
сидел он год всего по первому сроку, устроился в Институт,
семью завел, ребенка... Словом, вроде как встал на путь исп-
равления, даже в Зону ходил только официально, по пропуску,
а "хабар" весь сдавал куда следует.
Единственное, что себе позволял - заглянуть с получки или
с премии в любимый кабачок, выпить с приятелями.
Ну так вот... По словам толстяка Эрни, в тот исторический
день Гуталин с Шухартом нарезались капитально - не то с ра-
дости, не то с горя. Сейчас уже и не вспомнить, по какому
поводу: то ли кто-то у них там погиб в Институте, то ли, на-
оборот, невредимым из Зоны вернулся... Чуть не передрались
по пьяни, как водится между старыми приятелями, а тут еще
какой-то сопляк подваливает: дескать, возьмите меня в дело,
хочу быть настоящим сталкером. Вроде вас.
И был это собственной персоной - будущий господин Пожиз-
ненный Президент и Верховный Главнокомандующий, а тогда еще
просто юный Креон, только что прилетевший с родной своей
Мальты за славой и быстрыми деньгами.
Но кому какая судьба выпадет - позже выяснилось, а в тот
вечер... Представляете реакцию Гуталина? Он его, конечно, за
очередного "подсадного" принял. Да как даст прямо в ухо! Без
всяких там проповедей и разговоров. Потом еще пару раз доба-
вил, для порядка, и совсем уже было хотел выкинуть из "Борж-
ча", вместе со стулом, но тут Рыжий Шухарт спохватился. Со-
образил, видимо, что неприятности с полицией им сейчас ни к
чему. Начал деньгами у парня перед носом трясти, сопли рас-
пустил, и вообще.
Одним словом, замяли скандал...
Неожиданно для себя и почти неосознанно, капитан Квотерб-
лад наклонился к чернокожему великану. Заставил себя напрячь
слух:
- Гуталин?
Ответа, конечно же, не последовало. Но Квотерблад даже не
расслышал, а угадал хриплый, раскатистый клекот, прокатив-
шийся где-то глубоко, под ребрами распластанного по койке
человека.
В своем углу робко зашевелился Эрнест:
- Что там, господин капитан? Как он?
- Оклемается... Еще нас с тобой переживет.
Толстяк даже не почувствовал двусмысленность прозвучавшей
фразы:
- Конечно! Дай ему Бог...
Квотерблад поморщился и опустил края губ:
- Послушай, ты что - еще веришь в Бога?
- А как же иначе,- испугался толстяк.- Разве можно, что-
бы...
- Даже после Посещения - веришь?
- Но, господин капитан, вы ведь сами...
- И после всего, что происходит теперь?
- Да, конечно!
Капитан заметил, что собеседник уже не лежит, а сидит,
свесив ноги, готовый в любую секунду вскочить и забегать по
камере. Прямо, как в первый день после ареста...
- Ладно, все. Успокойся.
Но толстяк будто бы и не слышал:
- Знаете, господин капитан, мы ведь раньше по воскресень-
ям - обязательно в церковь. Жена, дети... Чтобы все, как по-
ложено.
- И бесы веруют.
- Простите, что?
Капитан процитировал:
- Сказано ведь: и бесы веруют - и трепещут.
Бедняга Эрни даже не сразу понял, как следует реагировать
на слова соседа по камере. Потом спохватился:
- Да, это вы очень правильно изволили...
- Отстань. Понятно? - Капитан Квотерблад почти не повысил
голоса, но собеседник сразу же проглотил готовую сорваться с
языка фразу - и снова затих на какое-то время в своем углу.
Смотреть на его жалкую, расплывшуюся фигуру было против-
но:
- Помолчи, толстяк...
Беда, наверное, в том, что слишком много уже было сказано
слов... Люди издавна заполняли мир разговорами о Боге, вере,
праведности и грехе, используя все это для достижения собс-
твенных целей. Вот и подпольная организация, созданная Гута-
лином, была им названа не как-нибудь, а - "Воинствующие ан-
гелы".
Помнится, впервые это название прозвучало в оперативных
сводках полиции вскоре после катастрофы в Карригановских ла-
бораториях. "Ангелы" тогда совершили вооруженное нападение
на склады Института. Сняли охрану, разблокировали сигнализа-
цию - а затем вывезли прямым ходом обратно в Зону восемь
контейнеров с образцами, предназначенными для научных экспе-
риментов.
Налет был организован по всем правилам, со стрельбой и
взрывами,- а потому только чудом обошелся без человеческих
жертв.
Средства массовой информации тут же распространили мани-
фест новоиспеченных террористов. Из него следовало, что эта
акция - всего лишь первый, но не последний ответ на неспо-
собность и нежелание официальных властей оградить челове-
чество от нависшей над ним катастрофы. Досталось, разумеет-
ся, и жадным до неправедных денег сталкерам, и ученым, "ос-
лепленным светом ложного знания", и продажным чинам поли-
ции...
Внизу, под текстом воззвания, красовалась собственноруч-
ная подпись Гуталина.
Когда же это было? Пять лет назад? Шесть?
Капитан Квотерблад усмехнулся: да уж, столько воды утек-
ло!
И чернил. И крови.
Сейчас, пожалуй, об этом никто и не помнит. А ведь ког-
да-то, пусть и недолго, боевики Гуталина держали в напряже-
нии половину планеты: устраивали взрывы на заводах "батаре-
ек", грабили ювелирные магазины, торгующие украшениями из
"черных брызг", охотились на сталкеров-одиночек...
Интерпол, конечно же, стоял на ушах - все дружно ловили
экстремистов. И даже покойный Ричард Нунан, помнится, вынуж-
ден был забросить оперативную разработку "воскресной школы"
Стервятника Барбиджа.
А жаль! При самой что ни на есть безобидной внешности
хватка у старины Дика была - как у бультерьера. Еще немного,
и пришлось бы Стервятнику, Носатому Бен-Галеви, Крошке Цмы-
гу, да и самому Мальтийцу отведать тюремной баланды.
Может, тогда бы все по-другому повернулось. Точнее - не
повернулось...
Но, все-таки, интересно - что там на самом-то деле прои-
зошло с Диком Нунаном, специальным агентом Интерпола? С луч-
шим из лучших, столько лет отработавшим под оперативным
прикрытием возле одной из самых "горячих" Зон?
По нынешней официальной версии, его разоблачил лично Рэд-
рик Шухарт. Дескать, освободился легендарный сталкер второй
раз из тюрьмы - и чуть ли не сразу вывел полицейского шпио-
на-провокатора на чистую воду! А тот, якобы, не выдержал
груза улик, отчего и покончил жизнь самоубийством, трусливо
выбросившись из окна.
Ерунда. Бред. Даже не обсуждается...
В общем-то, у капитана и раньше, и теперь имелись кое-ка-
кие догадки по поводу гибели Ричарда Нунана. Но он всегда
держал их при себе. Почему? Да потому, что как раз професси-
ональная деятельность погибшего коллеги к его смерти ни ма-
лейшего отношения не имела.
Капитан Квотерблад ни секунды не сомневался, что умница и
жизнелюб Нунан не по своей воле шагнул вниз с девятого эта-
жа. Он был убит. Убит по причине глупой, банальной - и самой
что ни на есть бытовой.
Все ведь знали, что Рыжий - псих. И что жену свою, краса-
вицу Гуту, он не ревнует разве что к отцу-мертвяку. А Ричард
Нунан... Городок маленький, люди вокруг и раньше шептались,
что старина Дик зачастил к ним в дом - пользовался, дескать,
что хозяин за решеткой, а постель погреть некому.
Конечно, оперативная разработка и все такое. Но сосе-
дям-то этого не объяснишь, они видят только то, что видят. И
делают выводы - в меру своей испорченности. А потом, при
случае, могут и нашептать кое-что обманутому муженьку прямо
в уши.
Из лучших, разумеется, побуждений.
Ну, тут уж реакцию Шухарта предугадать было несложно. В
подобных случаях и самые добропорядочные мужья сначала нат-
ворят глупостей, а уж потом разбираются, что к чему. А Ры-
жий, с его буйным норовом и тюремными повадками...
Капитан Квотреблад выдохнул, медленно и тяжело. Потом пе-
ревел невидящий взгляд куда-то на противоположную стену ка-
меры, чуть пониже пыльной крохотной лампочки под потолком:
- Покорители Зоны, мать их! Прогрессоры...
Это ведь теперь портретами славных героев-сталкеров уве-
шаны стены музеев Посещения, школьные коридоры и всяческие
присутственные места. А в недавнем прошлом их рожи украшали
только полицейские досье да плакаты о розыске за вознаграж-
дение.
Кстати, сразу после того, как обнаружили труп Дика Нуна-
на, капитан доложил начальству свое мнение о том, чьих это
рук дело. Но пока городская полиция и местный офис Интерпола
решали, кто, в конце концов, будет вести расследование, пока
спорили о юрисдикции и о том, как случившееся подать прес-
се,- время было упущено.
И когда оперативная группа уголовного розыска все-таки
прибыла на квартиру семейства Шухартов, сам подозреваемый
уже вышагивал по Зоне.
Как выяснилось, в последний раз. Наверное, окажись тогда
правосудие хоть чуточку расторопнее...
- Господин капитан!
- Чего тебе?
- Нет, я ничего... Простите.
Но Квотреблад уже и сам почувствовал, как в их камере
чтото вдруг необратимо изменилось. Он даже не сразу понял,
что именно - тусклый свет и тяжелый тюремный воздух остались
прежними, но...
- Черт... мать их!
Все вокруг оставалось таким же, как несколько мгновений
назад, но в лежащем на нарах черном теле больше не было жиз-
ни. За тридцать с лишним лет работы в полиции капитан Кво-
терблад видел столько убитых и умерших, что ему даже не пот-
ребовалось проверять у Гуталина пульс.
Негр был мертв, окончательно и бесповоротно.
Капитан выругался без злобы и зачем-то отер ладонью
кровь, выступившую на губах покойника. Потом перевел взгляд
на толстяка:
- Молитвы помнишь?
- Ну, я, вообще-то...
- Вспоминай. Как умеешь. Только тихо.
Квотерблад подождал, пока сосед выберется из своего угла
камеры. Потом уступил ему место на койке, рядом с телом:
- Садись.
Толстяк Эрни покосился на покойника и боязливо опустил
свой зад на Вытертые временем и людьми доски. Потом сложил
ладони, прикрыл глаза, опустил голову,- но неожиданно спох-
ватился:
- А как его настоящее имя, господин капитан?
Квотерблад на секунду задумался, потом помотал головой:
- Не помню. Надо же! Забыл...
- И я не знаю.
- Гуталин. Его так все называли. Всегда.
- Что же делать?
Капитан поморщился, как от боли:
- Ты давай, толстяк, молись! Там, наверху, разберутся.
Некоторое время тишину нарушал только сбивчивый и тороп-
ливый шепот Эрни. Затем снаружи в камеру начали проникать и
посторонние звуки - это по длинному, почти бесконечному ко-
ридору, медленно передвигаясь от одной двери к другой, приб-
лижались раздатчики пищи. Тюрьма привычно наполнилась скре-
жетом петель, колесным скрипом, шагами, приглушенным бря-
каньем мисок и черпаков.
Квотерблад больше не проронил ни слова. Замолчал и его
сосед.
Процессия приближалась.
- Надо, наверное, сообщить? - подал голос толстяк Эрни.
- Наверное... Надо.- Капитан считался старшим по камере,
а потому обязанность общаться с тюремной администрацией ле-
жала на нем.
Подождали еще немного. Наконец с грохотом откинулось пря-
моугольное окошко обитой железом двери:
- Квотерблад!
- Я.
- Получай.
Сначала в подставленные руки заключенного упала мятая
алюминиевая плошка. Затем что-то пахучее выплеснулось из
черпака, и он обеими ладонями ощутил теплую тяжесть обеден-
ной пайки. Привычным движением капитан перехватил еще кусок
хлеба и ложку, но вместо того, чтобы уступить свое место со-
седу по камере, обратился к стоящим по другую сторону двери:
- Докладываю. У нас покойник.
- Чего? Чего там у вас?
Стало слышно, как из черпака обратно в котел выливается
пища, уже приготовленная для следующего заключенного.
- Покойник. Мертвец у нас тут, не понятно?
Невидимый собеседник замешкался:
- А что случилось-то?
Скорее всего, этот надзиратель с утра дежурил по пищебло-
ку и действительно был не в курсе произошедшего. Поэтому
Квотерблад только пожал плечами:
- Разбирайтесь.
- Разберемся! - заверили его. После чего обитая листовым
железом "кормушка" с жутким скрежетом опустилась на место.
Обитатели камеры вновь оказались отрезаны от внешнего ми-
ра.
- Сейчас побежит к начальству, бедолага,- Квотерблад
обернулся и сразу же перехватил негодующий, но в то же время
недоуменный взгляд Эрни.
- Что случилось? Что с тобой?
Опустив глаза, капитан понял, что толстяк смотрит на пай-
ку в его руках.
- Во дают! Забыли про тебя, да? Забыли даже покормить?
Бывший хозяин всемирно известного ресторанчика сглотнул
слюну - сейчас он как никогда походил на ребенка, обиженного
взрослыми хулиганами.
- На, держи. Питайся.- Квотерблад протянул стоящему нап-
ротив человеку только что полученный обед.- Это, конечно, не
то, что у тебя в "Боржче" было, но...
- Господин капитан, а как же вы? - застеснялся Эрни.- Да-
вайте потребуем, чтобы...
Впрочем, миска с едой уже перекочевала в его подставлен-
ные ладони.
- Не хочу я, толстяк.- Квотерблад положил на стол истер-
шуюся по краям ложку, и сел.- Мне пока вон "черняшки" хва-
тит.
- Может быть, если мы пополам...
- Ешь быстрее! - повысил голос Квотерблад.- Смотри, сей-
час не до этого будет...
- Спасибо, господин капитан. Спасибо!
Отсутствие аппетита не помешало Квотербладу дожевать чер-
ный хлеб еще до того, как сосед расправился со своей частью
обеда. Впрочем, долго наслаждаться собственным благородством
капитану не пришлось.
Лязгнул засов, отворилась дверь, и под аккомпанемент нес-
мазанных петель на пороге возник старший лейтенант в форме
тюремного ведомства - лет сорока, величественный и неумоли-
мый, как статуя Командора. За его спиной, на заднем плане,
угадывались резиновые палки спецназа, чей-то белый халат и
несколько физиономий в масках и без.
- Я заместитель начальника по режиму. Что вы тут натвори-
ли?
- Ничего. Умер заключенный.
Высокий гость сделал два шага по камере - и снова замер.
- Этот? - зачем-то уточнил он, разглядывая труп Гуталина.
- Этот,- кивнул Квотерблад.
- Как отвечаешь, скотина? - прошипел кто-то из толпящихся
в проеме.- В карцер захотел? Или по зубам?
- Так точно, господин заместитель начальника по режиму! -
сразу же поправил себя бывший полицейский.
Старший лейтенант тюремного ведомства осмотрел Квотербла-
да с ног до головы, потом перевел взгляд на его соседа и
после непродолжительной паузы кивнул:
- Другое дело...
Обитатели камеры стояли, как положено, возле своих коек:
руки по швам, лицом к двери, ноги на ширине плеч. Общий вид
портил только край рубахи, выбившийся у толстяка Эрни из
брюк.
- Что с ним такое?
Квотерблад не был новичком в тюрьме, поэтому ответил
громко и не задумываясь:
- Не могу знать, господин заместитель начальника по режи-
му!
Высокий гость удовлетворенно хмыкнул:
- Доктор! Посмотри-ка...
Вперед выдвинулась фигура в белом халате:
- Ну-с... Я так и знал! - Плохо выбритый мордоворот с ме-
дицинской эмблемой на пилотке брезгливо толкнул пару раз не-
подвижное тело резиновой дубинкой. Потом обернулся:
- Острая сердечная недостаточность? Как обычно?
Начальство подумало, но все же отрицательно помотало го-
ловой.
- Тогда, может, язва желудка?
- Нет. Ни в коем случае.
Носитель белого халата наморщил лоб:
- Послушайте, неужели произошло самоубийство?
- Дурак! Не видишь, что его тут просто забили до смерти?
- Кто? - искренне изумился представитель тюремной медици-
ны.
- А вот сейчас и узнаем...- Высокий гость неторопливо пе-
ревел взгляд на старшего по камере и почесал волосатый ку-
лак: - Это ты его избил?
- Нет, господин заместитель начальника по режиму!
В ожидании сокрушительного удара Квотерблад подобрался,
прищурил глаза и против воли чуть вжал голову в плечи. Но,
как оказалось, напрасно:
- Верю... Значит - ты!
Квотерблад увидел, как длинная черная палка со свистом
прочертила дугу - и с размаху влепилась в живот соседа.
Толстяк сложился почти пополам, несколько раз судорожно ух-
ватил ртом воздух, подогнул колени и медленно осел вниз.
- Отвечай! Это ты его так отделал?
- Молчит, скотина...- констатировал кто-то из-за спины
господина заместителя начальника по режиму.
- Молчание - знак согласия,- напомнил тюремный доктор.
- Так, значит, и запишем,- подвел итог расследованию
старший лейтенант и распорядился: - Увести. В карцер.- Он
чуть-чуть повернул голову и через плечо пояснил кому-то из
толпящихся сзади: - Получить признание. Протокол! Трибунал -
и расстрелять. Сразу же, без волокиты.
- Будет исполнено!
Подоспевшая по команде парочка охранников сразу же подх-
ватила под руки корчащегося на полу заключенного и выволокла
его из камеры. Это произошло так быстро, что капитан успел
разглядеть только выпученные, полные слез и боли глаза бедо-
лаги Эрни.
- Это все тоже, наверное, уберите...- господин замести-
тель начальника по режиму поморщился в сторону мертвого те-
ла. Пока двое других надзирателей, пыхтя и мешая друг другу,
стаскивали труп Гуталина с койки, он вновь перевел взгляд на
Квотерблада: - Ну? Чего вылупился?
Прямо перед глазами заключенного несколько раз качнулась
резиновая дубинка. Снова стало страшно до тошноты и дрожи в
коленях от предчувствия близкой боли, но Квотерблад все-таки
нашел в себе силы ответить:
- Я не дам никаких показаний против него.
Высокий гость пожал плечами:
- И не надо...
Короткий тычок наконечником палки на несколько мгновений
лишил Квотерблада способности ориентироваться в происходящем
- да уж , что-что, а бить в этой тюрьме умели.
Когда сознание вернулось, в камере уже никого не было. И
только в исчезающем проеме двери угадывался чей-то силуэт:
- Приятного аппетита! Посуду помой.
Опираясь о край стола, капитан поднялся на ноги:
- Сволочи... Сволочи! Гады.
Кроме недоеденного толстяком Эрни обеда, на койке в углу
оставалась сумка с его вещами и свитер - все еще влажный.
- Гады...- Квотерблад дотронулся до живота, в котором все
еще извивалась холодным змеиным клубком боль от удара. Потом
сделал шаг, другой - и опустился на свое место.
Чтобы не заплакать от унижения, капитан грязно выругался
в сторону двери и добавил сквозь зубы:
- Попались бы вы мне раньше. Годика два назад! Или да-
же...- Он вдруг поймал себя на мысли, что как-то незаметно
растратил чувство и понимание времени.
Нет, память по-прежнему не подводила старого полицейского
сыщика. Она бережно сохраняла саму по себе календарную пос-
ледовательность прожитых и отработанных лет, месяцев, дат и
часов, но...
Но с какого-то момента калейдоскоп событий вдруг закру-
тился так бешено и стремительно, что участники перестали да-
же делать вид, будто разбираются в нечеловеческой логике
происходящего. Одного за другим, семьями, городами и даже
целыми народами, их навечно затягивало в воронку загадочных
и неумолимых причинно-следственных связей - лишая знания,
мужества и надежды.
- Посещение...
Капитан Квотерблад поправил куртку и сел, прислонившись
спиной к холодной стене камеры. Закрыл глаза - и, наверное,
впервые в жизни пожалел, что не курит.
Когда-то врачи посадили его на диету: таблетки три раза в
день, ничего жирного, ничего острого, пиво - только по
праздникам, и вообще... Язва желудка, понимаете ли. Профес-
сиональное заболевание честных сыщиков, вроде медали за выс-
лугу лет.
И где теперь эта язва? Нету. Желудок пока еще есть - а
она не выдержала побоев, тюремных харчей и пренебрежительно-
го к себе отношения. Рассосалась...
- Смешно!- пожал плечами Квотерблад.
Думать о том, что он и сам вскоре вслед за собственными
болячками исчезнет в небытии, было даже не страшно, а просто
скучно и противно. Поэтому, капитан заставил мысли вернуться
в прежнее русло.
Так... Значит, все-таки Посещение? Да, конечно, только
его и можно было принять за точку отсчета.
Появление этих чертовых Зон на планете, теория доктора
Пильмана, сталкеры-одиночки, Международный институт внезем-
ных культур...
Разумеется, поначалу все, связанное с Посещением, было
загадочно, интересно и модно. Однако довольно скоро народ
привык и к этому - как предыдущие поколения в свое время
приспособились к паровозам, открытию электричества, СПИДу,
атомной бомбе или глобальной сети Интернет.
В сущности, ничего не произошло.
Мир не изменился. Люди остались прежними.
От мысли о том, что человечество не одиноко во Вселенной,
аппетит пропал разве что у десятка восторженных юношей и по-
лудюжины вечных, неисправимых романтиков пенсионного возрас-
та. Большинство же просто приняло Посещение к сведению - и
вскоре опять погрузилось в пучину повседневных забот и быто-
вых неурядиц.
Финансисты, как и прежде, играли на бирже, богатея или
разоряясь. Граждане попроще воспитывали детей, ходили на
службу и по мере сил тянули от зарплаты до зарплаты. Сту-
дентки писали конспекты, а в свободное от лекций время муча-
лись от неразделенной любви. Солдаты разных стран несли ка-
раульную службу, воры шарили по карманам и сумочкам, полити-
ки врали народам про светлое будущее... Даже писатели-фан-
тасты один за другим принялись отражать в своем творчестве
более пикантные и свежие темы.
Время шло. Материальные следы Посещения, так называемые
Зоны, никуда не исчезли - но они постепенно превратились в
такую же привычную достопримечательность планеты, как огром-
ный кратер от астероида в Мексике или бетонный "саркофаг"
над энергоблоком Чернобыльской АЭС.
Нет, конечно же, были и те, кого появление Зон затрагива-
ло непосредственно: жители окрестных городов, научные сот-
рудники и персонал Международного института внеземных куль-
тур, офицеры местной полиции, представители спецслужб со
всего света, личный состав "ограниченного контингента" ООН,
сталкеры - и, конечно же, типы из различных преступных груп-
пировок, готовые делать деньги на всем, включая незаконный
экспорт "хабара"...
Какой-то посторонний звук заставил Квотерблада оторваться
от воспоминаний. Несколько секунд капитан напряженно, затаив
дыхание, прислушивался к тому, что происходит снаружи, за
дверью камеры. Потом покачал головой:
- Нет, показалось...
Между прочим, ожидание быстрого и бесплатного экономичес-
кого чуда, этакой новой научно-технической революции за счет
оставшихся после Посещения "подарков" так и не оправдалось -
наверное, человечество либо еще не доросло до этого, либо
знания из другого мира в принципе никому не могут пойти
впрок.
Конечно, любая новинка, доставленная из Зоны, сразу же
становилась научной сенсацией. Вокруг нее кипели страсти,
публиковались труды, защищались диссертации, создавались це-
лые академические школы и даже направления фундаментальной
науки...
Но все это, в сущности, представляло собой лишь интеллек-
туальные игры для узкого круга высоколобых очкариков с уче-
ными степенями.
Что же касается практического применения... Ну да, в ав-
томобилях вот уже несколько лет широко используется, напри-
мер, дармовая энергия "вечных батареек". Пожалуй, следует
еще вспомнить "пустышки", служащие для биологической очистки
сточных вод, да пару-тройку забавных детских игрушек вроде
"вечного двигателя" - и все!
Остальные следы Посещения нельзя было сразу же съесть,
выпить, надеть на себя или использовать для удовлетворения
прочих естественных надобностей. А потому основную массу жи-
телей планеты они интересовали мало. Впрочем, даже если
бы...
Капитан Квотреблад опять поднял голову. Прислушался.
Снаружи явно кто-то был. Кто-то молча стоял напротив ка-
меры, и свет лампочки отражался от темного, полуслепого
стекла "глазка".
- Добро пожаловать... Нет? Ну, как хотите.
Капитан заставил себя оторвать взгляд от двери. Лег поу-
добнее, закрыл глаза и попытался сделать вид, будто ничего
не происходит.
...Например, обыватель редко интересуется тем, как устро-
ен видеофон. И ему плевать, кто изобрел это чудо техники -
он просто нажимает на кнопку и связывается с тем, с кем за-
хочет. А пассажиру воздушного лайнера и вовсе не обязательно
разбираться в основных принципах аэродинамики.
Люди всегда готовы воспользоваться благами цивилизации,
нимало не задумываясь о том, своя это цивилизация или же ка-
кая-то посторонняя.
Наверное, так и должно быть... Да так, собственно, и было
- до того злополучного утра, когда мертвяки приволокли из
Зоны труп Рэдрика Шухарта.
Это теперь, при новом режиме, дата его смерти считается
Днем Национального Траура и Возрождения. А тогда... Тогда
никто не мог даже предположить, во что выльются похороны ка-
кого-то сумасшедшего сталкера-одиночки.
Капитан Квотербалд никогда уже, наверное, не забудет бес-
конечную, медленную процессию, двигавшуюся за гробом. Звуки
оркестра, черное платье вдовы, завороженные и в то же время
немного растерянные лица... Казалось, на улицу вышло все на-
селение городка - десятки тысяч людей, мужчины, женщины, де-
ти.
Впоследствии так и не выяснилось, кто же отдал приказ пе-
рекрыть движение. И как получилось, что вскоре обезумевшая
толпа уже разгромила миссию ООН, полицейский комиссариат и
несколько магазинов на центральной площади - а потом попыта-
лась прорвать ограждение Зоны.
Во всяком случае, охране пришлось применить оружие.
По официальной версии солдаты стреляли только в воздух,
но количество убитых и раненых росло с каждым часом. Мэр го-
рода подал в отставку.
Телекомпании всего мира начали прямую трансляцию с места
событий: горящее здание Института, патрульный автомобиль с
разбитыми стеклами, мертвая школьница, струя водомета, наис-
косок прочертившая небо...
По национальному радио с обращением к землякам обратился
сам Валентин Пильман. Нобелевский лауреат и директор Между-
народного института внеземных культур призвал народ и власти
к благоразумию, привычно обрисовал перспективы, которые отк-
рывает перед человечеством сам факт Посещения - но в то же
время напомнил о катастрофе в Карригановских лабораториях и
об опасности, которую несет человечеству бесконтрольный дос-
туп в Зоны. В конце выступления доктор Пильман сдержанно
осудил сталкерство, как безответственный и преступный промы-
сел.
Этого ему, разумеется, не простили... Наутро запылала
квартира ученого, а сам доктор попал в больницу со множест-
венными переломами и черепно-мозговой травмой.
Президент ввел в районах, примыкающих к Зоне, чрезвычай-
ное положение. Впрочем, как всегда, слишком поздно - новая
волна антиправительственных выступлений за считанные часы
охватила всю страну и сразу же переросла в погромы и массо-
вые беспорядки.
Программы новостей с охотой поддались всеобщей истерии -
теперь чаще всего по телевизору показывали трупы во всевоз-
можных ракурсах, а также лозунги вроде "Отдайте народу сво-
бодную Зону!", "Счастье для всех!", "Даром!" и даже "Дело
Рэдрика Шухарта живет и побеждает!".
Пользуясь подходящим моментом, парламентская оппозиция
вывалила перед публикой несколько чемоданов с грязным бель-
ем: коррупция в правительстве, перерасход бюджета на науку,
измена национальным интересам в угоду космополитам из ООН.
Озвучить накопленный компромат через средства массовой
информации, было поручено восходящей звезде политического
небосклона - Креону Мальтийцу. А через месяц, на внеочеред-
ных президентских выборах, этот смышленый красавчик, авантю-
рист с манерами и внешностью опереточного героя, стал главой
государства.
Новый президент особо не церемонился - ни со своими вра-
гами, ни с теми, кто считал себя вправе требовать благодар-
ности. Аресты начались буквально сразу же, "независимой"
прессе быстро заткнули рот, поэтому первые показательные су-
дебные процессы прошли как по нотам. Потом уже в них не было
нужды - появилось так называемое "упрощенное производство по
делам о противодействии Посещению".
Каждый несогласный или подозреваемый в несогласии с режи-
мом автоматически зачислялся во "враги прогресса" и подлежал
немедленному устранению из жизни. Были созданы первые кон-
центрационные лагеря и все остальное, необходимое для того,
что сторонники доктора Валентина Пильмана окрестили "массо-
выми репрессиями".
Сам директор Института успел бежать. Одни утверждали,
будто он до сих пор находится в стране на нелегальном поло-
жении, другие - что доктор Пильман скрылся за границей и от-
туда руководит своими тайными последователями.
Во всяком случае, службе государственной безопасности,
так называемым "черным сталкерам" Креона Мальтийца, отыскать
и обезвредить беглого Нобелевского лауреата пока что не уда-
лось. Зато официальная пресса изо дня в день сообщала о
раскрытии все новых и новых подпольных групп так называемых
"пильманистов".
Конечно же, правительство не забывало и об идеологии -
новое время требовало новых героев. Еще ударными темпами
достраивался Мемориальный музей Рэдрика Шухарта, а в школах
и высших учебных заведениях уже сдавали экзамены по истории
сталкерского движения, наизусть заучивая биографии таких его
героев, как Пудель, Норман Очкарик и Носатый Бен-Галеви.
Центральной городской больнице отдельным указом было присво-
ено имя Мясника, а члены организации контра бандистов "Ква-
зимодо", в которую некогда входил сам нынешний президент,
получили пожизненную пенсию и места в Совете ветеранов.
Что же касается свободного и бесконтрольного доступа в
Зону...
Поначалу этот вопрос поднимался в каждом публичном выс-
туплении. Но потом как-то незаметно, за хлопотами о госу-
дарственном устройстве и борьбой с внутренними и внешними
врагами, он отошел на второй план.
А через некоторое время и вовсе забылся. Постепенно была
приведена в порядок потрепанная во время народных волнений
"запретка", и вдоль колючей проволоки вновь появились воору-
женные патрули - только уже не в голубых касках ООН, а в бе-
ретах с мальтийским крестом национальной гвардии.
Не так давно ожили уникальные лаборатории бывшего Инсти-
тута внеземных культур. Правда, теперь он относился к Минис-
терству Посещения, имея статус закрытого оборонного предпри-
ятия, и все его сотрудники давали подписку о неразглашении.
Все, как всегда...
Лязгнул засов - очень быстро и очень коротко. Капитан уже
несколько минут ожидал этого звука, но все равно не сумел
приготовиться должным образом: противный холод выплеснулся
откуда-то из-под сердца, дрогнули плечи, перехватило дыха-
ние... Впрочем, он успел вскочить, как положено, еще прежде,
чем дверь камеры полностью отворилась.
- Квотерблад?
- Так точно, господин...- Дневной свет из коридора бил
прямо в глаза, поэтому сразу разглядеть вошедшего не уда-
лось.
- Государственный прокурор Барбридж,- представился тот.
- Барбридж? - не удержавшись, переспросил капитан. Стран-
но, у безногого Стервятника голос был вовсе не такой, да и
вообще...
- Артур Барбридж,- уточнил посетитель. И на всякий случай
добавил: - Младший. Сын.
Но Квотерблад уже и сам узнал стоящего напротив молодого
человека.
- Поздравляю, господин Государственный прокурор!
- С чем?
- Ну, как же - такой высокий чин.
- А, вы про это... - Артур Барбридж обернулся: - Оставьте
нас!
Кто-то невидимый, снаружи, попробовал возразить:
- Но, господин Государственный прокурор, согласно инс-
трукции...
- Убирайтесь.
Команда прозвучала не слишком громко, но так убедительно,
что уже через мгновение ей ответили скрипом петель, и тяже-
лая дверь встала на место.
В камере вновь воцарился привычный сумрак, и Квотерблад
наконец-то смог толком разглядеть стоящего напротив челове-
ка.
Артур Барбридж почти не изменился с тех пор, когда они
виделись последний раз: чистое правильное лицо, широкие пле-
чи и длинные черные волосы, расчесанные на пробор. Ни дать
ни взять - все тот же мальчишка, студент юридического фа-
культета, несколько лет назад проходивший летнюю практику в
отделе капитана Квотерблада.
Только тогда на нем красовалась потертая кожаная куртка,
а теперь - синий форменный китель с какой-то вышитой золотом
растительностью на погонах. И взгляд, которым гость ощупывал
высохшую фигуру бывшего полицейского, его желтую, старческую
кожу, был уже совсем другой: холодный, властный... и снисхо-
дительный.
Пауза тянулась достаточно долго. Слишком долго.
Наконец, Артур Барбридж махнул рукой - сверху вниз:
- Садитесь.
- Благодарю вас, господин Государственный прокурор.- По-
дождав, пока собеседник опустится на пустую койку, Квотерб-
лад тоже занял свое место.
- Курите?
- Нет, господин Государственный прокурор.
- Зовите меня просто - мистер Барбридж... А я закурю, ес-
ли не возражаете.
- Ну что вы... Пожалуйста.- Капитан не понимал, что про-
исходит, и из-за этого никак не мог выбрать верную линию по-
ведения.- Только осторожнее!
- А в чем дело? - Собеседник отвел от сигареты руку с еще
не зажженной спичкой.
- Не запачкайтесь. Там, наверное, кровь еще не высохла.
Артур Барбридж привстал, пытаясь взглянуть под себя:
- Нет, вроде все в порядке... Кровь?
- Гуталина помните?
- Да, конечно. Ах, вот вы о чем... Что же, царствие ему
небесное!
Молодой человек произнес это так спокойно, что Квотерблад
после некоторого замешательства позволил себе поинтересо-
ваться:
- За что его так?
- Официальная версия - неужто не устраивает? - усмехнулся
Барбридж.- Толстяка, небось, жалко?
- Нет, не жалко. Но...
- Верю.- Собеседник чиркнул спичкой, прикурил и выпустил
под потолок камеры первую струйку дыма.- По-настоящему, этот
ваш Гуталин сам напросился. Нечего было на допросе хамить! А
мы ведь тоже люди, нервы не железные. Вот и пришлось ребя-
там...
- Представляю, господин Государственный прокурор,- заклю-
ченный непроизвольно дотронулся до шрама на лице.- Представ-
ляю, как они умеют...
- Значит, еще не до конца.- Артур Барбридж поднял глаза и
без особого труда выдержал взгляд Квотерблада. Все-таки он
очень изменился за последние годы.
Капитан вздохнул:
- Кажется, папа хотел видеть вас адвокатом?
- Да. Но это уже не имеет никакого значения - отец умер
вчера вечером. Инфаркт.
- Сочувствую.- Честно говоря, Квотерблад и не представлял
себе, что у такой сволочи, как Стервятник, вообще было серд-
це. К тому же больное.
Впрочем, собеседник тоже не стал изображать мировую
скорбь:
- Мы никогда не были особенно близки... У вас ко мне еще
вопросы есть?
- Нет. Извините, господин Государственный прокурор.
Артур Барбридж поискал, куда выбросить окурок. В конце
концов ткнул его в забытую после обеда миску и поинтересо-
вался:
- Вам хочется еще пожить?
Капитан Квотерблад попробовал улыбнуться:
- Знаете, я в одной газете вычитал... Говорят, ничто так
не сокращает срок заключения, как смертный приговор.
- Смешно,- кивнул собеседник.- Только и умереть ведь
по-разному можно. Спокойно, быстро... Или вот, например, как
этот глупый негр. Понимаете?
- Понимаю,- вздрогнул Квотерблад.
Урок получился действительно наглядный - как, наверное, и
было задумано. Артур Барбридж дотронулся тыльной стороной
ладони до койки, с которой только что убрали тело Гуталина:
- Значит, будем помогать друг другу?
- Я же признался! Подписал все, что требовалось. Все
рассказал.
- И что было? И чего не было?
- Но, господин прокурор...
- Государственный прокурор,- вежливо поправил Квотерблада
собеседник.- Вас ведь пытали на допросах? Били?
- Да. Это теперь обычная практика, новые методы следс-
твия.
- Вот именно! - Артур Барбридж сунул руку под китель, и
вытащил откуда-то из внутреннего кармана пластиковую папку с
гербом.- Идиоты. Кругом - одни идиоты и костоломы, представ-
ляете? Только и могут, что выколотить из человека признание.
Лишь бы дело списать побыстрее!
Страх капитана Квотерблада постепенно сменялся искренним
удивлением:
- А что же еще от меня нужно?
- Правда. Мне лично - нужна правда, только и всего.
- Какая правда, господин Государственный прокурор? О чем?
Артур Барбридж достал вторую сигарету:
- О Золотом Шаре. Помните? - Он закурил и с показной
брезгливостью открыл лежащую на столе папку. Перелистал нес-
колько страниц.- Обвинительное заключение. Так, это не то...
И это не то... Здесь вы признаетесь в массовых убийствах
лиц, заподозренных в сталкерстве, а также членов их семей.
Всего, значит, сорок две невинные жертвы... Дальше у нас -
личные контакты с государственным преступником Валентином
Пильманом, конспиративная связь с зарубежными центрами ради-
кальных пильманнстов, подготовка к покушению на Президен-
та... Полный бред! Как вы это все подписали?
- Сами же знаете - как.
- Вот именно, знаю... Ага! Нашел. Значит, начиная с листа
дела номер пятьдесят восемь, вы описываете свое участие в
подготовке и осуществлении полицейской провокации под кодо-
вым наименованием "Золотой Шар". Так ведь?
- Наверное,- пожал плечами Квотерблад.
- Точно! - затянулся сигаретой Артур Барбридж. В спертом
воздухе камеры клубы табачного дыма провисали под лампочкой
неподвижно, густыми слоями.- Точно... Если верить показани-
ям, эта была ваша инициатива?
- Да. Я лично организовал и осуществил операцию,- опустил
глаза капитан.
- Провокацию,- напомнил собеседник.- Каким образом?
- Там написано... Несколько лет назад нами в Зону был
тайно заброшен предмет, соответствующий описанию так называ-
емого Золотого Шара. Это, если помните, такая легендарная
штука, которая якобы исполняет все желания.
- Припоминаю. Дальше!
- Затем через доверительные источники полиции были расп-
ространены первые слухи - вроде, кто-то что-то видел, кто-то
что-то слышал... А когда существование самого Золотого Шара
уже ни у кого не вызывало сомнения, мы подкинули лицам,
представляющим оперативный интерес, карту маршрута по Зо-
не...
- Кому конкретно?
Капитан Квотерблад замялся:
- Было изготовлено сразу несколько экземпляров.
- И один, значит, попал к моему отцу...- Артур Барбридж
слегка покачал головой и перевернул страницу.- Цель опера-
ции?
- Там же все написано, господин Государственный проку-
рор... Специалистами Института по нашему заказу был специ-
ально разработан очень правдоподобный маршрут от границы Зо-
ны до этого самого Шара. Он был рассчитан таким образом,
чтобы на пути сталкера встретилось максимальное количество
опасных мест - "комариные плеши", "мясорубки", "стрелы",
"звонки"... В общем, по оценке аналитиков, даже для самого
подготовленного человека вероятность живым добраться до ко-
нечной точки практически равнялась нулю.
Капитан чувствовал на себе взгляд собеседника, но решил
продолжить:
- Фактически, это была идеальная ловушка. Сталкеры - на-
род отчаянный и азартный, они лезли в Зону один за другим,
как только получали нашу карту. Причем попадались на приман-
ку как раз самые лучшие, опытные, уверенные в себе.
- Зачем все это было нужно?
- Законы. Тогда еще существовали законы, господин Госу-
дарственный прокурор. Посадить преступника, особенно сталке-
ра-одиночку, в тюрьму раньше было очень сложно: требовалось
взять его с поличным, изъять "хабар", доказать преступный
промысел. Да еще разные адвокаты, правозащитники... И приго-
воры в судах давали такие, что через год-два - глядишь, не-
давнего подследственного опять нужно из Зоны встречать. А
так... Поголовье сталкеров сокращалось само собой. Естест-
венным путем, если можно так выразиться.
- Значит, полицейская ловушка срабатывала? Всегда?
- Разумеется. В Институте работали головастые парни - у
тех, кто позарился бы на мифический Шар, не оставалось ни
малейшего шанса выжить. Туда пройти, обратно... Вон, даже
знаменитого Рэда Рыжего, лучшего из лучших, вынесли из Зоны
вперед ногами.
- Думаете, он был последним, кто попался?
Квотерблад пожал плечами:
- Не знаю. Меня ведь арестовали буквально через пару дней
после его похорон.
- Вы полагаете, господин Шухарт не добрался до Золотого
Шара?
Что-то в тоне и голосе Артура Барбриджа показалось капи-
тану странноватым:
- Не знаю. В тюрьму потом доходили разные слухи. Но,
собственно, какое это имеет значение? Даже если Рыжий
все-таки обнаружил обман...
- Обман? - Собеседник закрыл папку с обвинительным заклю-
чением и потянулся за очередной сигаретой.- Послушайте, ка-
питан! Не валяйте дурака.
- Простите?
- Я сам боюсь боли. И знаю, что под пыткой люди признают-
ся в чем угодно. Верно?
Квотерблад закашлялся от дыма:
- Не надо, господин Государственный прокурор!
- Успокойтесь... Именно поэтому, прочитав первый раз по-
казания о Золотом Шаре, я велел вас больше не бить. Во вся-
ком случае, по голове. Помните "сыворотку правды"? Дорогое
удовольствие, разумеется, но вас тогда для верности неделю
накачивали психотропными препаратами.
- А потом еще посадили на детектор лжи... Зачем?
- Я пытался понять, что же все-таки произошло на самом
деле...- Артур Барбридж с силой вдавил окурок в миску.- Но
теперь ясно - вы действительно рассказали все и больше ни
черта не знаете!
- И это плохо, господин Государственный прокурор?
- Да. Это очень плохо.
- Почему?
Вместо ответа собеседник щелкнул кнопкой висящей на поясе
кобуры:
- Смотрите! - Тяжелый кольт армейского образца с громким
стуком лег на стол перед капитаном, примяв бумаги.- Из этого
пистолета я застрелил Рэдрика Шухарта. Хотите знать, как это
произошло?
- Нет,- помотал головой Квотерблад.
- Почему? - удивился собеседник.- А, понятно... Боитесь.
Он опустил уголки губ, обозначив улыбку:
- Не надо бояться. Уже не надо. Вас ведь все равно сегод-
ня повесят.
- За что? - не сразу понял Квотерблад.
- За шею... Какая разница! Вас что, статья интересует?
Параграф? Не забивайте голову ерундой, лучше послушайте,-
молодой человек привстал и расправил примявшиеся полы мунди-
ра. Потом снова сел.- Все знали, что мой папаша терпеть не
может Рыжего. Особенно после того, как тот спас ему жизнь.
Должники вообще редко любят своих кредиторов... Короче, ког-
да появилась эта чертова карта, он сам послал меня с Рэдри-
ком Шухартом в Зону. Дал вот эту пушку, объяснил, что нужно
будет сделать, когда доберемся до Золотого Шара... Если до-
беремся.
Капитан Квотерблад не удержался:
- Все-таки вашего папу недаром называли Стервятником.
- Конечно,- кивнул собеседник с гордостью.- Но даже не в
этом дело! Прогулочка по Зоне действительно получилась весе-
ленькая, но покойный Шухарт был действительно лучшим из
сталкеров,- и мы, в конце концов, дошли.
- До Золотого Шара? - теперь уже по-настоящему удивился
Квотерблад.
- Совершенно верно... Еще в самом начале Рыжий заста-
вил-таки меня выложить пистолет - дескать, на обратном пути
подберем. Но я Шухарта перехитрил, снова спрятал ствол под
куртку, пока он рассветом любовался.- Артур Барбридж мечта-
тельно закатил глаза.- В общем, когда дошли... Там ведь "мя-
сорубка" была, перед самым Шаром, так?
- Да, кажется. Я уже точно не помню.
- Была, была! - заверил капитана собеседник.- Пришлось
даже целое представление устроить... Будто я про нее не знаю
- побежал, и прямо так вляпался: ноги в одну сторону, руки в
другую!
- Получилось?
- Получилось. Пока господин сталкер коньячок свой допивал
на радостях, я в тенечке отсиделся. За экскаватором. А потом
вышел - и выстрелил! Прямо в рыжий затылок, из этой самой
дуры... Представляете?
Прямо перед глазами Квотерблада качнулось огромное черное
дуло армейского кольта. Капитан с трудом отвел от него
взгляд и поинтересовался:
- А потом как же? В одиночку выбирались?
Государственный прокурор положил пистолет и вздохнул:
- В том-то и дело. Не помню. Только дотронулся до Шара,
закрыл глаза - и как отрезало! Очнулся уже на площади, перед
Институтом. Кругом народ беснуется, полиция, лозунги... Сна-
чала выбрали меня куда-то, потом пришлось вылезти на трибу-
ну, речь какую-то произнести. А дальше понеслось: митинги,
демонстрации, новый Президент - папашин приятель, назначение
ГОСУД ственным прокурором. Понимаете?
- Честно говоря, не очень.
- Вот и я тоже,- скомкал пустую пачку из-под сигарет Ар-
тур Барбридж.
Некоторое время собеседники молча смотрели друг на друга.
- Скажите, господин Государственный прокурор,- первым на-
рушил молчание Квотерблад.- А чего вы пожелали? Там, у Золо-
того Шара?
- Да, собственно... Этого и пожелал.- Собеседник дотро-
нулся пальцем до шитья на погонах.- Думал, что смогу челове-
чество осчастливить. Справедливость, юстиция...
- Всем поровну счастья, чтобы никого не обидеть?
- Что-то в этом роде...
- Значит, власти захотелось? - уточнил Квотерблад.
- Да, но во имя правосудия! Во имя людей! - Молодой чело-
век протестующе выставил вперед ладонь.- Мне лично - ничего
не надо, и если потребуется...
- Вранье. Золотой Шар... Он ведь словам не верит. Он ведь
только тайное, сокровенное выполнить может! То, в чем и са-
мому себе не признаешься.
- Откуда ты это знаешь? - Государственный прокурор вско-
чил, перегнулся через стол и обеими руками ухватил собесед-
ника за ворот. Притянул его к себе: - Откуда, старая сво-
лочь? Отвечай!
- Легенда...- Квотерблад захрипел, но не сделал даже по-
пытки освободиться.
- Что? Легенда? - Артур Барбридж несколько раз так трях-
нул капитана, что у того голова замоталась из стороны в сто-
рону.- А почему же тогда...
- Отпусти меня, идиот! - И прежде чем до Барбриджа дошел
смысл и тон этих слов, он увидел свой собственный пистолет в
руке Квотерблада и почувствовал боль от ствола, упершегося
под ребра.- Быстро! Сядь на место.
Молодой человек покосился на дверь. Хмыкнул.
- Ладно. А дальше что?
Теперь собеседников вновь разделял стол.
- Посмотрим.- Капитан щелкнул предохранителем и передер-
нул затвор.- Надо же, и патрон в патроннике...
Артур Барбридж довольно спокойно ждал продолжения, но
Квотерблад заговорил совсем о другом:
- Я не знаю, что произошло. Мы сами сделали этот чертов
Золотой Шар. И подбросили, как приманку для сталкеров. Но...
Возможно, Зона действительно превратила его во что-то. Сама.
Сотворила нам подарок - нечто, воплощающее мечты в реаль-
ность.
- Зачем?
- Глупый вопрос. Это же все-таки Зона.
Артур Барбридж по-мальчишески облизнул губы:
- Я не хотел... Я не думал, что все так получится. Потом
он обвел взглядом стены камеры, лампочку под потолком, заре-
шеченное окно.
- Что же теперь делать?
Капитан Квотреблад поднял пистолет.
- Надо умереть. Понимаешь, сынок? То, что сейчас творятся
вокруг,- это твой мир. Он создан Зоной для исполнения жела-
ний - твоих желаний.
- Постойте! Но почему вы уверены, что...
- Я не уверен,- честно признался капитан.- Но попробовать
стоит.
Он выстрелил и выпущенная почти в упор свинцовая пуля
разнесла Артуру Барбриджу половину черепа. Запахло порохом.
Впрочем, больше ничего не произошло. Все осталось
по-прежнему: тюремная камера, стены, засовы, решетка на
грязном окне...
Квотерблад подождал немного, пожал плечами - а потом под-
нес пистолет к виску. Теплая ребристая рукоятка армейского
кольта приятно лежала в его ладони.
- Очень жаль.
Капитан выстрелил второй раз.
И снова ничего не изменилось...