НИКИТА ФИЛАТОВ ПОЗОЛОЧЕННЫЙ ШАР Художник Петр Кудряшов i Текст. Н. Филатов, 2000 i Оформление. П. Кудряшов, 2000 "К дьяволу! Все равно до самого конца мне не дожить...Придумать можно все, что угодно. На са- мом деле никогда не бывает так, как придумыва- ют". Братья Стругацкие Нет. Еще у них игра такая появилась, "пильманбол" называ- ется... А если короче - то просто "пильман". Слышали? Толстый Эрни зашевелился на своей койке: - Ага! Очередная гадость. Раскручивают мячик типа фут- больного, подбрасывают - и палят из пистолетов, навскидку. Вроде как раньше - помните, господин капитан? - по тарелоч- кам стреляли... Только тут надо не просто в цель попасть, а всадить все шесть пуль так, чтобы они точно повторили поло- жение Зон. Ну, после Посещения... Квотерблад давно уже чувствовал на себе липкий взгляд со- седа по камере, но открывать глаза не было ни желания, ни сил. Этой ночью он спал очень плохо - кого-то все время тас- кали туда-сюда по бесконечному тюремному коридору, то и дело лязгали двери, материлась лениво охрана... А перед самым рассветом капитан услышал - или ему показалось, что услышал? - долгий, отчаянный, не рассчитанный на посторонние уши, женский плач: вынести его было невозможно. - Представляете? Будто бы мячик - это наша Земля, а они... - Смешно. На правах старожила капитан Квотерблад занимал лучшее место в камере - прямо под окном, напротив умывальника. От собеседника его отделял только стол, никакой другой мебели не полагалось, зато был почерневший от времени унитаз и еще одна, третья, койка. - Да уж конечно! - обиделся вдруг толстяк.- Чего смешно- го-то? - Ничего. В этом все и дело... Капитан поправил скатанную в кулек куртку. Потом, исполь- зуя ее вместо подушки, снова растянулся на досках, вытертых сотнями спин и локтей. Белья и одеял здесь не выдавали, зи- мой бывало довольно холодно, но в остальном... - Интересно, сколько сейчас времени? Капитан промолчал. Не дождавшись ответа, Эрни переспросил его еще раз: - Вы не знаете, господин капитан? Сколько времени? Квотерблад нехотя разлепил губы: - А зачем тебе? Опоздать боишься? - Куда? - Не понял собеседник. - Вот именно... Теперь-то уже точно - некуда. Сосед забеспокоился: - Вы серьезно? Вы что, в самом деле думаете... Открыв глаза, капитан увидел, что Эрни сидит на койке. Ножки у него были пухлые и коротенькие - настолько, что даже не доставали до бетонного пола. На левом носке красовалась большая неопрятная дырка. - Опять начинается! - Извините. На несколько секунд в камере повисла тишина. Потом Эрни все-таки проглотил слюну и выдавил из себя: - Вы думаете, меня они тоже казнят? - А чем ты лучше других? Или... хуже? Толстяк будто этого только и дожидался: он сразу же заго- ворил - торопливо, проглатывая слова, и, в конце концов, сбившись на крик: - Но ведь... Я же им все, безо всякого... Явка с повин- ной, да? Ведь положено, чтобы... Не может быть! Нельзя же так, нельзя! В конце концов... - Не ори, пожалуйста. По дубинке соскучился? Эрни осекся на половине фразы, втянул голову в плечи и непроизвольно скосил взгляд на дверь камеры: - Извините. Капитану стало противно, и он закрыл глаза. Но тут же снова открыл их, услышав на удивление тихий и полный нена- висти голос соседа по камере: - А ведь это все из-за вас, господин капитан. Из-за вас... - Допустим. И что теперь? Но толстяк его не услышал: - Вы ведь меня тогда заставили... Заставили! Я же не хо- тел "стучать", но вы... А как же? Сам грозный капитан Кво- терблад предлагает сотрудничать - попробуй, откажись! Конеч- но, у меня в "Боржче" тогда все местные сталкеры отирались, да и не только... Он как-то очень не по-мужски обхватил руками голову и застонал: - Ох, какой же я был идиот! А вы... Нет, вы-то все пра- вильно рассчитали, господин капитан! Куда эти парни из Зоны приносили "хабар"? Где удачу обмывали, поминки разные, и во- обще... где языками трепали больше всего? Да еще после ста- канчика-другого? Конечно, в "Боржче"! А толстяка Эрни стес- няться нечего, он вроде мебели за стойкой... Господи, ну за что? Скажите, за что вы меня так? - Заткнись,- поморщился Квотреблад.- Надоело... - О, лучше бы я отказался! - Некоторые отказывались. Не все ведь "стучали". Эрни посмотрел на собеседника мокрыми от слез глазами: - И - что? Садились в тюрьму, по вашей милости! А мне нельзя было, у меня семья, дети, ресторан, в конце концов... Капитан Квотерблад с нехорошей улыбкой отчеканил: - В конце концов, ты оказался здесь. Понял? - Будьте вы прокляты,- Эрни махнул ладошкой перед лицом, сполз обратно на койку и отвернулся к грубо отштукатуренной стене.- Будьте вы прокляты все... Некоторое время капитан молча разглядывал рыхлую, трясу- щуюся спину соседа по камере. Наступившая тишина почему-то не принесла облегчения - наоборот, ему вдруг стало немного жаль этого никчемного и немолодого толстяка. - Ладно, успокойся... Не сердись. Эрни шевельнул плечом, но не ответил. - Послушай, может, тебе-то как раз и повезет! Это был, в общем-то, запрещенный прием, но подействовал он безотказно. Собеседник тут же перевернулся на спину, по- том на бок - и с надеждой посмотрел на капитана: - Повезет? Повезет, да? - Слышал, наверное, про сержанта Луммера? Ну, который в отделе безопасности Института служил, помощником Вилли Хер- цога. - Херцог... Его еще Боровом называли, да? Знаю. А вот Луммер... - Неважно! Здоровенный такой детина, бывший полицейский. Так вот, его, сам понимаешь, одним из первых арестовали. Как пособника реакционного режима и "врага прогресса". Пригово- рили к смертной казни, а потом вдруг - раз, и помиловали! - Как это? За что? - Собеседник уже вновь сидел на койке, свесив вниз коротенькие ножки в драных носках. - Ну, как сказать... В общем, теперь этот Луммер опять при погонах - здесь же работает, в тюрьме. - Кем работает? - Ассистентом. На допросах.- Капитан непроизвольно дотро- нулся до шрама на подбородке, и этот его жест не укрылся от взгляда соседа по камере. Толстяк облизнул губы и, понизив голос почти до шепота, спросил: - Людей пытает? Да? - Дурак ты, Эрнест.- Квотерблад даже прикрыл глаза, чтобы не видеть собеседника. Всякая охота продолжать разговор опять пропала. - Но ведь пытки официально запрещены! Я сам читал в газе- те, что... - Наверное,- пожал плечами капитан.- Нам тут газет не по- лагается. Но вот ты знаешь, например, как этот самый Боров погиб? - Он погиб? Его казнили? - Нет. Не казнили. Просто... Просто Луммер забил своего бывшего начальника до смерти. Перестарался, говорят. У ста- рика Вилли всегда было слабое сердце, но он ни в чем не хо- тел признаваться. - У них там свои дела! - Толстяк выбросил перед собой ла- дони, будто отталкивая что-то тяжелое и большое.- У них свои дела, а я тут ни при чем. Я все рассказал, о чем спрашивали, раскаялся - и вообще... За что меня-то убивать? За что? Квотерблад поморщился: - В прошлом году арестовали церковного сторожа. Инвалида с одной ногой, да еще глухого, как тетерев - после контузии! - Его-то за что? - Вот как раз за это и арестовали... Восьмой параграф: "активное противодействие прогрессу в составе организованно- го вооруженного формирования". - Простите, господин капитан, однако... Но Квотерблад уже продолжал: - Оказывается, он во время Посещения служил сержантом в авиационном полку. Их тогда - помнишь? - первыми в Зону пос- лали. На разведку... - Помню,- кивнул толстяк.- Конечно! Когда-то фотоснимки искореженных и обгоревших вертолетов с эмблемой королевских ВВС не сходили с газетных полос. По- том этот трагический эпизод перекочевал из прессы в популяр- ную литературу, в научные монографии - и постепенно забылся. - Четыре из пяти боевых машин прямо там и остались, на месте... А экипаж, в котором летал этот парень, сумел дотя- нуть - взорвался уже на посадке. Беднягу выбросило волной под винт, рубануло, но врачи его все-таки спасли. - Повезло! - Он тоже, в общем, так считал. До недавнего времени. Эрни недоверчиво поднял бровь: - И что же с ним сделали? С инвалидом этим? - Как обычно... "Приговор приведен в исполнение". - Бред какой-то! Ерунда. - Вот именно,- кивнул капитан Квотерблад. Не говоря больше ни слова, он отвернулся к стене - вытя- нув одну руку вдоль туловища, а другую подложив под голову. Несколько долгих, тягучих мгновений толстяк Эрни сверлил полным страха и ненависти взглядом седые волосы на затылке соседа по камере и его старческую, дряблую шею. - Господин капитан... - Тихо! - Снаружи, сквозь окованную железными листами дверь в камеру проник посторонний шум. Судя по всему, кто-то быстро шел по тюремному коридору - и было их человек пять, не меньше. - Обед уже несут? Квотерблад отрицательно помотал головой: - Помолчи.- Звуки шагов сначала усилились, а потом посте- пенно затихли, удаляясь в направлении следственного корпуса. Дождавшись полной тишины, Квотерблад снова лег лицом к сте- не. Впрочем, ненадолго - на своей койке зашевелился Эрни: - Господин капитан! Вы не спите? - Чего тебе еще надо? - Собеседник не изменил позы, толь- ко в такт произнесенным словам чуть шевельнулась его ушная раковина. - Я только хотел спросить... Ну, насчет... Что-то в тоне и в голосе толстяка заставило соседа по ка- мере повернуть голову и покоситься через плечо: - Насчет чего? Только давай на этот раз - покороче! - Скажите... это правда? Правда, что приговоренных к смертной казни... Он замолчал, не решаясь продолжить - так, что капитану хватило времени обернуться полностью и даже привстать на локте: - Ну что ты как баба! Чего трясешься? Эрни с трудом проглотил застрявший в горле комок: - Правду говорят, что больше никого из приговоренных не расстреливают? И не вешают, и вообще не... Что их... нас... ну, что, в общем... - Ерунда. Успокойся.- Капитан Квотерблад разогнул руку и тоже сел.- Можешь не волноваться - поставят тебя к стеночке, завяжут глаза... В общем, все будет как положено! - Но мне сказали... Что в интересах науки... - Кто? - Следователь. На допросе. - Да, это они любят... Кино не показывали? - Нет,- удивился Эрни.- Какое кино? - Такое... Учебное! - Квотерблад усмехнулся.- Ну, с тобой даже это, видимо, не понадобилось. А то некоторым героям, которые особо упрямые, демонстрируют кое-что. В цвете, со звуковыми эффектами... Например, про то, как человека мед- ленно опускают в "ведьмин студень": сначала пятки, потом ко- лени, задницу - и так далее. Еще есть сюжет про "комариную плешь", про "мясорубку"... Говорят, многие после этого начи- нают подписывать - и чего надо, и чего не надо. А кое-кто и того,- он покрутил пальцем у виска,- мозгами трогается. - Но я же им сразу все рассказал! Все, все, что просили! - И даже, наверное, больше? - Да, но... Понимаете, господин капитан... Квотерблад опять опустил голову на скатанную вместо по- душки куртку: - Значит, волноваться тебе нечего. Не звери же они, в конце-то концов! Расстреляют - и дело с концом. Или, может, повесят... Некоторое время он, закрыв глаза, прислушивался к судо- рожным всхлипам соседа по камере. И неожиданно разобрал: - Но вас же... Вы же до сих пор... Вы же до сих пор живы! Почти два года... - Что ты там бормочешь? - Значит, они не всех... Да? Не каждого... Скажите, как? Скажите! В следующую секунду капитан молниеносным движением отор- вал спину от койки. Его рука с длинными, желтоватыми пальца- ми метнулась через стол, сгребла свитер на груди толстяка и потянула к себе: - Ага! Значит, вот в чем дело? А я-то думаю, зачем тебя ко мне... - Господин капитан! Господин капи...- голос Эрни зазвучал придушенно, глаза выкатились из орбит, а лицо тут же стало багровым и неживым. - Интересуешься? Ну, отвечай! Быстро! Но Эрни уже только хрипел, даже не пытаясь вырваться. - Ублюдок... Как был стукачом поганым, так и остался.- Прежде чем отпустить стальную хватку, Квотерблад толкнул толстяка так, что тот громко ударился затылком о стену каме- ры: - Заткнись теперь! Услышу хоть слово - придавлю как соба- ку. Не дожидаясь ответа, капитан снова лег на койку. Сосед по камере поспешил без звука последовать его примеру - он был так напуган, что не решился даже заплакать. Стало совсем тихо. Но вскоре из коридора, откуда-то со стороны следственных кабинетов, снова послышался топот мно- жества ног - впрочем, на этот раз шаги приближались медлен- нее, чем до этого. Шум нарастал, с каждой секундой становясь все тревожнее и отчетливее. И прежде чем обитателям камеры стало окончатель- но ясно, что процессия остановилась прямо напротив их двери, громко лязгнул повернутый в замке ключ: - Встать! На середину! Толстяк Эрни сразу же соскочил с койки и замер, стоя в одних носках на холодном бетонном полу - лицо его и поза не выражали ничего, кроме страха и желания угодить. Капитан вы- полнил команду без суеты, но, впрочем, достаточно быстро, чтобы не дать охранникам повода поработать дубинкой. Первым внутрь вошел господин старший надзиратель - мужчи- на лет сорока с маленькими, злобными глазками и волосатыми кулаками. - Получайте! - И тут же двое парней с нашивками тюремного "спецназа" на рукавах втащили вслед за ним через порог без- жизненно волочащееся тело. - Прошу любить и жаловать. Парни бросили свою ношу прямо посреди камеры - вид у них при этом был разгоряченный, боевой, как у всех нормальных молодых людей после тяжелой, но интересной физической рабо- ты. Покосившись в сторону двери, Квотерблад успел заметить снаружи еще несколько плечистых фигур в камуфляже. - Наручники,- напомнил господин старший надзиратель. Один из бойцов отряда специального назначения наклонился, поковырял ключом между скованными за спиной лежащего челове- ка запястьями - и в конце концов с трудом отстегнул "брасле- ты". - Заклинило, мать их...- пояснил он.- Прямо в мясо! - Ладно, пошли.- Прежде чем закрыть за собой дверь, гос- подин старший, надзиратель привычно обшарил взглядом камеру: - Счастливо оставаться! Скрипнули петли, встал на место засов - и окружающий мир снова сузился для капитана и несчастного толстяка до разме- ров их камеры. - Ну-ка, помоги...- Квотерблад присел на корточки.- Сво- лочи. Из-за обилия высохшей и совсем свежей крови он даже не сразу сообразил, что изуродованное тело под обрывками одежды принадлежит чернокожему великану. - Гуталин? Реакции не последовало, но капитан уже переворачивал нег- ра на спину. - Точно - Гуталин... Давай-ка, берись! - скомандовал он толстяку.- Положим пока на койку... Пульс прощупывался, но плохо. - Подай воды... Быстро! Посуды, как и постельного белья, заключенным не полага- лось. А посему Эрни со страху просто вывернул кран умываль- ника и подставил под струю дрожащие ладони. Затем, расплес- кав по пути все, что можно, подбежал обратно: - Вот, пожалуйста! - Идиот...- выдохнул капитан.- Намочи что-нибудь! Тряпку, или, ну я не знаю... Толстяк почти сразу понял, что от него требуется - вскоре он уже опять стоял рядом, протягивая тяжелый и темный от во- ды комок свитера. - Молодец.- Квотерблад успел уже наспех ощупать тело.- Переломов-то, вроде, особых нет... Эрни еще дважды пришлось сбегать к умывальнику, но, в конце концов, огромное черное тело на койке стало выглядеть более или менее пристойно. Холодная вода вообще подействова- ла благотворно - Гуталин даже стал подавать первые признаки жизни, и теперь можно было почти без усилия услышать его хриплое, прерывистое дыхание. Впрочем, глаза пока оставались закрытыми. - Значит, все-таки попался. - За что его так? Капитан Квотерблад обернулся к замершему в двух шагах толстяку, но вместо ответа лишь покачал головой: - Ты ведь Гуталина хорошо знаешь? - Да, конечно. Сколько лет уже! Они ведь у меня в "Борж- че"... Как сядут, бывало, да как начнут - стакан за стака- ном! И он, и Креон, еще Мальтиец, и даже сам господин Рэдрик Шухарт... - Помню. Помню, читал твои доносы. - Господин капитан! Квотерблад поморщился: - Ладно. Успокойся. Сейчас это все уже не имеет значения. - Но, господин капитан... - Иди на место! Не мельтеши. Дождавшись, когда сосед по камере отойдет в свой угол, капитан Квотерблад перевел взгляд на лежащего рядом челове- ка. От прежнего Гуталина, здоровяка и красавца, сейчас уже почти ничего не осталось - разве что, иссиня-черная кожа, благодаря которой он и получил в незапамятные времена свое прозвище. А ведь когда-то... Вот уж точно: чудны дела твои. Господи! Впервые капитан Квотерблад повстречал Гуталина лет десять тому назад, вскоре после того, как Совет Безопасности ООН запретил самовольное проникновение в Зону. И началась охота на сталкеров. Тогда еще, кажется, даже комендатуры не бы- ло... Хотя нет, комендатура в городе уже действовала! Помнится, тогда почти одновременно построили - и первое здание Инсти- тута, и тюрьму, и казармы для батальона "голубых касок". Но поначалу задержанных все равно таскали в полицейский участок - чуть ли не прямо из Зоны, безо всякой там санобработки и карантина... Впрочем, в кабинет к капитану попадали очень немногие - большинство сталкеров погибало еще на выходе из Зоны. Воен- ные патрули никогда с ними не церемонились, а в первое время и вообще: увидят кого-нибудь в "запретке" - и сразу огонь на поражение. Конечно, с точки зрения Квотерблада, это было нерацио- нально и глупо. Ну какой толк от покойника в оперативной ра- боте? Никакого! Ни ответа, ни привета... А живого человека зацепил, потянул как ниточку - глядишь, и весь клубочек уже распутан. Связи, тайники, где "хабар" лежит, каналы сбыта. Вообще-то, и патрульных тоже можно было понять. Зона все-таки... Черт знает, что может случиться. А вдруг зараза какая-нибудь? Или вообще... еще похуже. Ребята в час- тях ООН хоть и по контракту служили, за двойной оклад и вся- кие надбавки, но собственная жизнь - она ведь всегда дороже денег. Вот и убивали со страху - и кого надо, и кого не на- до... Капитан вспомнил прошитый пулеметной очередью труп Фарао- на Банкера. И Каллогена, которому снесли башку по ошибке, и еще одного парня, поляка, подстреленного на старом кладбище, у самой границы Зоны... Потом откуда-то из глубин памяти выплыли пустые, безумные глаза Мослатого Ицхака - этот ос- тался жив, отсиделся до темноты, но всего пары часов под ог- нем хватило, чтоб превратить этого удачливого сталкера в трясущийся мешок дерьма... Квотерблад тряхнул головой, отгоняя видение. Потом пере- вел взгляд на черное, заплывшее от побоев, лицо Гуталина: - Эй... Ты меня слышишь? Нет, он сейчас ничего не слышал. Впрочем, Гуталин и рань- ше не очень-то обращал внимание на то, что ему говорили. - Ладно, лежи. Отдыхай... Когда они познакомились. Гуталин уже имел в городке репу- тацию местного сумасшедшего. А как же еще, скажите на ми- лость, его следовало называть? Ведь если человек правдами и неправдами добывает у стал- керов "хабар" - это, конечно, не совсем законно. Скорее, на- оборот... Однако в порядке вещей: купил подешевле, продал подороже. Жить-то надо! В те времена чуть ли не половина местного населения по- немногу спекулировала всякой всячиной, вынесенной нелегально из Зоны. Получалось что-то вроде народного промысла... Впро- чем, даже капитан Квотерблад считал это неизбежным злом - ведь испокон веку, задолго до Посещения, во всем мире жители приграничных районов кормились от контрабандистов. Просто когда-то в цене были золото и шелка, потом - беспошлинный табак с водкой, и, наконец, на смену им пришли всяческие "черные брызги" и "вечные батарейки". Словом, если бы негр перепродавал добычу заезжим оптови- кам, им интересовались бы только местные рэкетиры, да госпо- да полицейские. Но что тут скажешь, если Гуталин, заполучив очередной "хабар", с риском для жизни лезет в Зону и возвра- щает все на место? То есть, натурально: дождется темноты, мешок за спину, и - вперед, в "запретку". Зона его, конечно, не трогала - жалела, видать. Но потом ведь еще обратно вернуться надо, через патрули и прочую га- дость. А пуля, она Не разбирает, сталкер ты, вроде Пита Бо- лячки, или просто псих ненормальный. И ведь - не попался ни разу! Все в полиции, от начальника до последнего сопляка-сержанта знали, чем Гуталин занимает- ся, но вот чтобы на месте преступления поймать, с полич- ным... Ладно бы он раз-другой по пьяной лавочке в Зону сла- зал. Так ведь нет, почти как на работу ходил! Философию даже какую-то под это дело придумал, идеологию целую. Но вот это как раз капитана Квотерблада интересовало меньше всего. К моменту Посещения он по праву считался одним из лучших офицеров криминальной полиции, и давно уже приучил себя смотреть на мир только сквозь тяжелые строчки статей Уголовного кодекса. Справедливости ради следует заметить, что здоровенный негр оказывался в полицейском участке чуть ли не чаще всех в городке. Но в основном - за пьяные дебоши в кабаках и нару- шение общественного порядка. Это даже дало капитану формаль- ный повод писать докладную с ходатайством об административ- ной высылке Гуталина куда-нибудь подальше от Зоны, однако вскоре местным жителям запретили эмиграцию, и вопрос отпал сам собой. Так и вышло, что Гуталин продолжал целыми днями пить, проповедовать, ругаться и затевать потасовки - а по ночам, как и прежде, уходил в "запретку" с мешком за плечами. Впрочем, все то, что ему время от времени удавалось вер- нуть в Зону, нельзя было сравнить даже с каплей воды в океа- не - ну, много ли "хабара" закупишь на государственное посо- бие, да на доходы от случайных заработков? Поговаривали, правда, как всегда в подобных случаях, о неких политических и финансовых группировках, стоящих за спиной полоумного "проповедника". Или, например, ходил одно время слушок про то, что Гуталин поигрывает со сталкерами в карты на деньги и даже ворует по мелочам, неофициальных заявлений в полицию не поступало. - Господин капитан... Господин капитан! - Чего тебе? - Квотерблад с трудом оторвался от воспоми- наний. - Может, позвать кого-нибудь? Чтобы доктора пригласили, или там... Наверное, толстяк Эрни был прав - время шло, а огромное черное тело по-прежнему почти не подавало признаков жизни. - Не знаю.- Капитан прислушался, вытянул руку и пощупал у Гуталина пульс. Сердце билось, но очень неровно и слабо. - Подождем! А то еще неизвестно, как лучше... Толстяк не понял, что имеет в виду Квотерблад, но спорить с соседом по камере не решился. Расправив пошире свой сви- тер, сохнущий прямо в изголовье, он лег на койку и закрыл глаза: - Вы только скажите, господин капитан, если что надо бу- дет. Хорошо? - Ладно. Позову. А ведь, помнится, Гуталин когда-то любил бывать у толстя- ка Эрни. Частенько в "Боржче" вечерами сиживал, да и днем заходил - пропустить стаканчик-другой. То с Ричардом Нуна- ном, а то и с господином Шухартом... Хотя в те времена Рэдрика Шухарта никто еще "господином" не называл - просто Рыжий, Сталкер, или, в крайнем случае, старина Рэд. Это ведь теперь он национальный герой и пос- мертная знаменитость, а раньше... Раньше ведь, трудно пове- рить, и про Дика Нунана мало кто слышал. Между прочим, и Президента республики, самого Креона Мальтийца, судьба свела с Гуталином именно в "Боржче"! Ко- нечно, в нынешних официальных биографиях этот случай описан совсем по-другому, но капитан хорошо помнил, как все было на самом деле. Тогда Шухарта только-только освободили из заключения. От- сидел он год всего по первому сроку, устроился в Институт, семью завел, ребенка... Словом, вроде как встал на путь исп- равления, даже в Зону ходил только официально, по пропуску, а "хабар" весь сдавал куда следует. Единственное, что себе позволял - заглянуть с получки или с премии в любимый кабачок, выпить с приятелями. Ну так вот... По словам толстяка Эрни, в тот исторический день Гуталин с Шухартом нарезались капитально - не то с ра- дости, не то с горя. Сейчас уже и не вспомнить, по какому поводу: то ли кто-то у них там погиб в Институте, то ли, на- оборот, невредимым из Зоны вернулся... Чуть не передрались по пьяни, как водится между старыми приятелями, а тут еще какой-то сопляк подваливает: дескать, возьмите меня в дело, хочу быть настоящим сталкером. Вроде вас. И был это собственной персоной - будущий господин Пожиз- ненный Президент и Верховный Главнокомандующий, а тогда еще просто юный Креон, только что прилетевший с родной своей Мальты за славой и быстрыми деньгами. Но кому какая судьба выпадет - позже выяснилось, а в тот вечер... Представляете реакцию Гуталина? Он его, конечно, за очередного "подсадного" принял. Да как даст прямо в ухо! Без всяких там проповедей и разговоров. Потом еще пару раз доба- вил, для порядка, и совсем уже было хотел выкинуть из "Борж- ча", вместе со стулом, но тут Рыжий Шухарт спохватился. Со- образил, видимо, что неприятности с полицией им сейчас ни к чему. Начал деньгами у парня перед носом трясти, сопли рас- пустил, и вообще. Одним словом, замяли скандал... Неожиданно для себя и почти неосознанно, капитан Квотерб- лад наклонился к чернокожему великану. Заставил себя напрячь слух: - Гуталин? Ответа, конечно же, не последовало. Но Квотерблад даже не расслышал, а угадал хриплый, раскатистый клекот, прокатив- шийся где-то глубоко, под ребрами распластанного по койке человека. В своем углу робко зашевелился Эрнест: - Что там, господин капитан? Как он? - Оклемается... Еще нас с тобой переживет. Толстяк даже не почувствовал двусмысленность прозвучавшей фразы: - Конечно! Дай ему Бог... Квотерблад поморщился и опустил края губ: - Послушай, ты что - еще веришь в Бога? - А как же иначе,- испугался толстяк.- Разве можно, что- бы... - Даже после Посещения - веришь? - Но, господин капитан, вы ведь сами... - И после всего, что происходит теперь? - Да, конечно! Капитан заметил, что собеседник уже не лежит, а сидит, свесив ноги, готовый в любую секунду вскочить и забегать по камере. Прямо, как в первый день после ареста... - Ладно, все. Успокойся. Но толстяк будто бы и не слышал: - Знаете, господин капитан, мы ведь раньше по воскресень- ям - обязательно в церковь. Жена, дети... Чтобы все, как по- ложено. - И бесы веруют. - Простите, что? Капитан процитировал: - Сказано ведь: и бесы веруют - и трепещут. Бедняга Эрни даже не сразу понял, как следует реагировать на слова соседа по камере. Потом спохватился: - Да, это вы очень правильно изволили... - Отстань. Понятно? - Капитан Квотерблад почти не повысил голоса, но собеседник сразу же проглотил готовую сорваться с языка фразу - и снова затих на какое-то время в своем углу. Смотреть на его жалкую, расплывшуюся фигуру было против- но: - Помолчи, толстяк... Беда, наверное, в том, что слишком много уже было сказано слов... Люди издавна заполняли мир разговорами о Боге, вере, праведности и грехе, используя все это для достижения собс- твенных целей. Вот и подпольная организация, созданная Гута- лином, была им названа не как-нибудь, а - "Воинствующие ан- гелы". Помнится, впервые это название прозвучало в оперативных сводках полиции вскоре после катастрофы в Карригановских ла- бораториях. "Ангелы" тогда совершили вооруженное нападение на склады Института. Сняли охрану, разблокировали сигнализа- цию - а затем вывезли прямым ходом обратно в Зону восемь контейнеров с образцами, предназначенными для научных экспе- риментов. Налет был организован по всем правилам, со стрельбой и взрывами,- а потому только чудом обошелся без человеческих жертв. Средства массовой информации тут же распространили мани- фест новоиспеченных террористов. Из него следовало, что эта акция - всего лишь первый, но не последний ответ на неспо- собность и нежелание официальных властей оградить челове- чество от нависшей над ним катастрофы. Досталось, разумеет- ся, и жадным до неправедных денег сталкерам, и ученым, "ос- лепленным светом ложного знания", и продажным чинам поли- ции... Внизу, под текстом воззвания, красовалась собственноруч- ная подпись Гуталина. Когда же это было? Пять лет назад? Шесть? Капитан Квотерблад усмехнулся: да уж, столько воды утек- ло! И чернил. И крови. Сейчас, пожалуй, об этом никто и не помнит. А ведь ког- да-то, пусть и недолго, боевики Гуталина держали в напряже- нии половину планеты: устраивали взрывы на заводах "батаре- ек", грабили ювелирные магазины, торгующие украшениями из "черных брызг", охотились на сталкеров-одиночек... Интерпол, конечно же, стоял на ушах - все дружно ловили экстремистов. И даже покойный Ричард Нунан, помнится, вынуж- ден был забросить оперативную разработку "воскресной школы" Стервятника Барбиджа. А жаль! При самой что ни на есть безобидной внешности хватка у старины Дика была - как у бультерьера. Еще немного, и пришлось бы Стервятнику, Носатому Бен-Галеви, Крошке Цмы- гу, да и самому Мальтийцу отведать тюремной баланды. Может, тогда бы все по-другому повернулось. Точнее - не повернулось... Но, все-таки, интересно - что там на самом-то деле прои- зошло с Диком Нунаном, специальным агентом Интерпола? С луч- шим из лучших, столько лет отработавшим под оперативным прикрытием возле одной из самых "горячих" Зон? По нынешней официальной версии, его разоблачил лично Рэд- рик Шухарт. Дескать, освободился легендарный сталкер второй раз из тюрьмы - и чуть ли не сразу вывел полицейского шпио- на-провокатора на чистую воду! А тот, якобы, не выдержал груза улик, отчего и покончил жизнь самоубийством, трусливо выбросившись из окна. Ерунда. Бред. Даже не обсуждается... В общем-то, у капитана и раньше, и теперь имелись кое-ка- кие догадки по поводу гибели Ричарда Нунана. Но он всегда держал их при себе. Почему? Да потому, что как раз професси- ональная деятельность погибшего коллеги к его смерти ни ма- лейшего отношения не имела. Капитан Квотерблад ни секунды не сомневался, что умница и жизнелюб Нунан не по своей воле шагнул вниз с девятого эта- жа. Он был убит. Убит по причине глупой, банальной - и самой что ни на есть бытовой. Все ведь знали, что Рыжий - псих. И что жену свою, краса- вицу Гуту, он не ревнует разве что к отцу-мертвяку. А Ричард Нунан... Городок маленький, люди вокруг и раньше шептались, что старина Дик зачастил к ним в дом - пользовался, дескать, что хозяин за решеткой, а постель погреть некому. Конечно, оперативная разработка и все такое. Но сосе- дям-то этого не объяснишь, они видят только то, что видят. И делают выводы - в меру своей испорченности. А потом, при случае, могут и нашептать кое-что обманутому муженьку прямо в уши. Из лучших, разумеется, побуждений. Ну, тут уж реакцию Шухарта предугадать было несложно. В подобных случаях и самые добропорядочные мужья сначала нат- ворят глупостей, а уж потом разбираются, что к чему. А Ры- жий, с его буйным норовом и тюремными повадками... Капитан Квотреблад выдохнул, медленно и тяжело. Потом пе- ревел невидящий взгляд куда-то на противоположную стену ка- меры, чуть пониже пыльной крохотной лампочки под потолком: - Покорители Зоны, мать их! Прогрессоры... Это ведь теперь портретами славных героев-сталкеров уве- шаны стены музеев Посещения, школьные коридоры и всяческие присутственные места. А в недавнем прошлом их рожи украшали только полицейские досье да плакаты о розыске за вознаграж- дение. Кстати, сразу после того, как обнаружили труп Дика Нуна- на, капитан доложил начальству свое мнение о том, чьих это рук дело. Но пока городская полиция и местный офис Интерпола решали, кто, в конце концов, будет вести расследование, пока спорили о юрисдикции и о том, как случившееся подать прес- се,- время было упущено. И когда оперативная группа уголовного розыска все-таки прибыла на квартиру семейства Шухартов, сам подозреваемый уже вышагивал по Зоне. Как выяснилось, в последний раз. Наверное, окажись тогда правосудие хоть чуточку расторопнее... - Господин капитан! - Чего тебе? - Нет, я ничего... Простите. Но Квотреблад уже и сам почувствовал, как в их камере чтото вдруг необратимо изменилось. Он даже не сразу понял, что именно - тусклый свет и тяжелый тюремный воздух остались прежними, но... - Черт... мать их! Все вокруг оставалось таким же, как несколько мгновений назад, но в лежащем на нарах черном теле больше не было жиз- ни. За тридцать с лишним лет работы в полиции капитан Кво- терблад видел столько убитых и умерших, что ему даже не пот- ребовалось проверять у Гуталина пульс. Негр был мертв, окончательно и бесповоротно. Капитан выругался без злобы и зачем-то отер ладонью кровь, выступившую на губах покойника. Потом перевел взгляд на толстяка: - Молитвы помнишь? - Ну, я, вообще-то... - Вспоминай. Как умеешь. Только тихо. Квотерблад подождал, пока сосед выберется из своего угла камеры. Потом уступил ему место на койке, рядом с телом: - Садись. Толстяк Эрни покосился на покойника и боязливо опустил свой зад на Вытертые временем и людьми доски. Потом сложил ладони, прикрыл глаза, опустил голову,- но неожиданно спох- ватился: - А как его настоящее имя, господин капитан? Квотерблад на секунду задумался, потом помотал головой: - Не помню. Надо же! Забыл... - И я не знаю. - Гуталин. Его так все называли. Всегда. - Что же делать? Капитан поморщился, как от боли: - Ты давай, толстяк, молись! Там, наверху, разберутся. Некоторое время тишину нарушал только сбивчивый и тороп- ливый шепот Эрни. Затем снаружи в камеру начали проникать и посторонние звуки - это по длинному, почти бесконечному ко- ридору, медленно передвигаясь от одной двери к другой, приб- лижались раздатчики пищи. Тюрьма привычно наполнилась скре- жетом петель, колесным скрипом, шагами, приглушенным бря- каньем мисок и черпаков. Квотерблад больше не проронил ни слова. Замолчал и его сосед. Процессия приближалась. - Надо, наверное, сообщить? - подал голос толстяк Эрни. - Наверное... Надо.- Капитан считался старшим по камере, а потому обязанность общаться с тюремной администрацией ле- жала на нем. Подождали еще немного. Наконец с грохотом откинулось пря- моугольное окошко обитой железом двери: - Квотерблад! - Я. - Получай. Сначала в подставленные руки заключенного упала мятая алюминиевая плошка. Затем что-то пахучее выплеснулось из черпака, и он обеими ладонями ощутил теплую тяжесть обеден- ной пайки. Привычным движением капитан перехватил еще кусок хлеба и ложку, но вместо того, чтобы уступить свое место со- седу по камере, обратился к стоящим по другую сторону двери: - Докладываю. У нас покойник. - Чего? Чего там у вас? Стало слышно, как из черпака обратно в котел выливается пища, уже приготовленная для следующего заключенного. - Покойник. Мертвец у нас тут, не понятно? Невидимый собеседник замешкался: - А что случилось-то? Скорее всего, этот надзиратель с утра дежурил по пищебло- ку и действительно был не в курсе произошедшего. Поэтому Квотерблад только пожал плечами: - Разбирайтесь. - Разберемся! - заверили его. После чего обитая листовым железом "кормушка" с жутким скрежетом опустилась на место. Обитатели камеры вновь оказались отрезаны от внешнего ми- ра. - Сейчас побежит к начальству, бедолага,- Квотерблад обернулся и сразу же перехватил негодующий, но в то же время недоуменный взгляд Эрни. - Что случилось? Что с тобой? Опустив глаза, капитан понял, что толстяк смотрит на пай- ку в его руках. - Во дают! Забыли про тебя, да? Забыли даже покормить? Бывший хозяин всемирно известного ресторанчика сглотнул слюну - сейчас он как никогда походил на ребенка, обиженного взрослыми хулиганами. - На, держи. Питайся.- Квотерблад протянул стоящему нап- ротив человеку только что полученный обед.- Это, конечно, не то, что у тебя в "Боржче" было, но... - Господин капитан, а как же вы? - застеснялся Эрни.- Да- вайте потребуем, чтобы... Впрочем, миска с едой уже перекочевала в его подставлен- ные ладони. - Не хочу я, толстяк.- Квотерблад положил на стол истер- шуюся по краям ложку, и сел.- Мне пока вон "черняшки" хва- тит. - Может быть, если мы пополам... - Ешь быстрее! - повысил голос Квотерблад.- Смотри, сей- час не до этого будет... - Спасибо, господин капитан. Спасибо! Отсутствие аппетита не помешало Квотербладу дожевать чер- ный хлеб еще до того, как сосед расправился со своей частью обеда. Впрочем, долго наслаждаться собственным благородством капитану не пришлось. Лязгнул засов, отворилась дверь, и под аккомпанемент нес- мазанных петель на пороге возник старший лейтенант в форме тюремного ведомства - лет сорока, величественный и неумоли- мый, как статуя Командора. За его спиной, на заднем плане, угадывались резиновые палки спецназа, чей-то белый халат и несколько физиономий в масках и без. - Я заместитель начальника по режиму. Что вы тут натвори- ли? - Ничего. Умер заключенный. Высокий гость сделал два шага по камере - и снова замер. - Этот? - зачем-то уточнил он, разглядывая труп Гуталина. - Этот,- кивнул Квотерблад. - Как отвечаешь, скотина? - прошипел кто-то из толпящихся в проеме.- В карцер захотел? Или по зубам? - Так точно, господин заместитель начальника по режиму! - сразу же поправил себя бывший полицейский. Старший лейтенант тюремного ведомства осмотрел Квотербла- да с ног до головы, потом перевел взгляд на его соседа и после непродолжительной паузы кивнул: - Другое дело... Обитатели камеры стояли, как положено, возле своих коек: руки по швам, лицом к двери, ноги на ширине плеч. Общий вид портил только край рубахи, выбившийся у толстяка Эрни из брюк. - Что с ним такое? Квотерблад не был новичком в тюрьме, поэтому ответил громко и не задумываясь: - Не могу знать, господин заместитель начальника по режи- му! Высокий гость удовлетворенно хмыкнул: - Доктор! Посмотри-ка... Вперед выдвинулась фигура в белом халате: - Ну-с... Я так и знал! - Плохо выбритый мордоворот с ме- дицинской эмблемой на пилотке брезгливо толкнул пару раз не- подвижное тело резиновой дубинкой. Потом обернулся: - Острая сердечная недостаточность? Как обычно? Начальство подумало, но все же отрицательно помотало го- ловой. - Тогда, может, язва желудка? - Нет. Ни в коем случае. Носитель белого халата наморщил лоб: - Послушайте, неужели произошло самоубийство? - Дурак! Не видишь, что его тут просто забили до смерти? - Кто? - искренне изумился представитель тюремной медици- ны. - А вот сейчас и узнаем...- Высокий гость неторопливо пе- ревел взгляд на старшего по камере и почесал волосатый ку- лак: - Это ты его избил? - Нет, господин заместитель начальника по режиму! В ожидании сокрушительного удара Квотерблад подобрался, прищурил глаза и против воли чуть вжал голову в плечи. Но, как оказалось, напрасно: - Верю... Значит - ты! Квотерблад увидел, как длинная черная палка со свистом прочертила дугу - и с размаху влепилась в живот соседа. Толстяк сложился почти пополам, несколько раз судорожно ух- ватил ртом воздух, подогнул колени и медленно осел вниз. - Отвечай! Это ты его так отделал? - Молчит, скотина...- констатировал кто-то из-за спины господина заместителя начальника по режиму. - Молчание - знак согласия,- напомнил тюремный доктор. - Так, значит, и запишем,- подвел итог расследованию старший лейтенант и распорядился: - Увести. В карцер.- Он чуть-чуть повернул голову и через плечо пояснил кому-то из толпящихся сзади: - Получить признание. Протокол! Трибунал - и расстрелять. Сразу же, без волокиты. - Будет исполнено! Подоспевшая по команде парочка охранников сразу же подх- ватила под руки корчащегося на полу заключенного и выволокла его из камеры. Это произошло так быстро, что капитан успел разглядеть только выпученные, полные слез и боли глаза бедо- лаги Эрни. - Это все тоже, наверное, уберите...- господин замести- тель начальника по режиму поморщился в сторону мертвого те- ла. Пока двое других надзирателей, пыхтя и мешая друг другу, стаскивали труп Гуталина с койки, он вновь перевел взгляд на Квотерблада: - Ну? Чего вылупился? Прямо перед глазами заключенного несколько раз качнулась резиновая дубинка. Снова стало страшно до тошноты и дрожи в коленях от предчувствия близкой боли, но Квотерблад все-таки нашел в себе силы ответить: - Я не дам никаких показаний против него. Высокий гость пожал плечами: - И не надо... Короткий тычок наконечником палки на несколько мгновений лишил Квотерблада способности ориентироваться в происходящем - да уж , что-что, а бить в этой тюрьме умели. Когда сознание вернулось, в камере уже никого не было. И только в исчезающем проеме двери угадывался чей-то силуэт: - Приятного аппетита! Посуду помой. Опираясь о край стола, капитан поднялся на ноги: - Сволочи... Сволочи! Гады. Кроме недоеденного толстяком Эрни обеда, на койке в углу оставалась сумка с его вещами и свитер - все еще влажный. - Гады...- Квотерблад дотронулся до живота, в котором все еще извивалась холодным змеиным клубком боль от удара. Потом сделал шаг, другой - и опустился на свое место. Чтобы не заплакать от унижения, капитан грязно выругался в сторону двери и добавил сквозь зубы: - Попались бы вы мне раньше. Годика два назад! Или да- же...- Он вдруг поймал себя на мысли, что как-то незаметно растратил чувство и понимание времени. Нет, память по-прежнему не подводила старого полицейского сыщика. Она бережно сохраняла саму по себе календарную пос- ледовательность прожитых и отработанных лет, месяцев, дат и часов, но... Но с какого-то момента калейдоскоп событий вдруг закру- тился так бешено и стремительно, что участники перестали да- же делать вид, будто разбираются в нечеловеческой логике происходящего. Одного за другим, семьями, городами и даже целыми народами, их навечно затягивало в воронку загадочных и неумолимых причинно-следственных связей - лишая знания, мужества и надежды. - Посещение... Капитан Квотерблад поправил куртку и сел, прислонившись спиной к холодной стене камеры. Закрыл глаза - и, наверное, впервые в жизни пожалел, что не курит. Когда-то врачи посадили его на диету: таблетки три раза в день, ничего жирного, ничего острого, пиво - только по праздникам, и вообще... Язва желудка, понимаете ли. Профес- сиональное заболевание честных сыщиков, вроде медали за выс- лугу лет. И где теперь эта язва? Нету. Желудок пока еще есть - а она не выдержала побоев, тюремных харчей и пренебрежительно- го к себе отношения. Рассосалась... - Смешно!- пожал плечами Квотерблад. Думать о том, что он и сам вскоре вслед за собственными болячками исчезнет в небытии, было даже не страшно, а просто скучно и противно. Поэтому, капитан заставил мысли вернуться в прежнее русло. Так... Значит, все-таки Посещение? Да, конечно, только его и можно было принять за точку отсчета. Появление этих чертовых Зон на планете, теория доктора Пильмана, сталкеры-одиночки, Международный институт внезем- ных культур... Разумеется, поначалу все, связанное с Посещением, было загадочно, интересно и модно. Однако довольно скоро народ привык и к этому - как предыдущие поколения в свое время приспособились к паровозам, открытию электричества, СПИДу, атомной бомбе или глобальной сети Интернет. В сущности, ничего не произошло. Мир не изменился. Люди остались прежними. От мысли о том, что человечество не одиноко во Вселенной, аппетит пропал разве что у десятка восторженных юношей и по- лудюжины вечных, неисправимых романтиков пенсионного возрас- та. Большинство же просто приняло Посещение к сведению - и вскоре опять погрузилось в пучину повседневных забот и быто- вых неурядиц. Финансисты, как и прежде, играли на бирже, богатея или разоряясь. Граждане попроще воспитывали детей, ходили на службу и по мере сил тянули от зарплаты до зарплаты. Сту- дентки писали конспекты, а в свободное от лекций время муча- лись от неразделенной любви. Солдаты разных стран несли ка- раульную службу, воры шарили по карманам и сумочкам, полити- ки врали народам про светлое будущее... Даже писатели-фан- тасты один за другим принялись отражать в своем творчестве более пикантные и свежие темы. Время шло. Материальные следы Посещения, так называемые Зоны, никуда не исчезли - но они постепенно превратились в такую же привычную достопримечательность планеты, как огром- ный кратер от астероида в Мексике или бетонный "саркофаг" над энергоблоком Чернобыльской АЭС. Нет, конечно же, были и те, кого появление Зон затрагива- ло непосредственно: жители окрестных городов, научные сот- рудники и персонал Международного института внеземных куль- тур, офицеры местной полиции, представители спецслужб со всего света, личный состав "ограниченного контингента" ООН, сталкеры - и, конечно же, типы из различных преступных груп- пировок, готовые делать деньги на всем, включая незаконный экспорт "хабара"... Какой-то посторонний звук заставил Квотерблада оторваться от воспоминаний. Несколько секунд капитан напряженно, затаив дыхание, прислушивался к тому, что происходит снаружи, за дверью камеры. Потом покачал головой: - Нет, показалось... Между прочим, ожидание быстрого и бесплатного экономичес- кого чуда, этакой новой научно-технической революции за счет оставшихся после Посещения "подарков" так и не оправдалось - наверное, человечество либо еще не доросло до этого, либо знания из другого мира в принципе никому не могут пойти впрок. Конечно, любая новинка, доставленная из Зоны, сразу же становилась научной сенсацией. Вокруг нее кипели страсти, публиковались труды, защищались диссертации, создавались це- лые академические школы и даже направления фундаментальной науки... Но все это, в сущности, представляло собой лишь интеллек- туальные игры для узкого круга высоколобых очкариков с уче- ными степенями. Что же касается практического применения... Ну да, в ав- томобилях вот уже несколько лет широко используется, напри- мер, дармовая энергия "вечных батареек". Пожалуй, следует еще вспомнить "пустышки", служащие для биологической очистки сточных вод, да пару-тройку забавных детских игрушек вроде "вечного двигателя" - и все! Остальные следы Посещения нельзя было сразу же съесть, выпить, надеть на себя или использовать для удовлетворения прочих естественных надобностей. А потому основную массу жи- телей планеты они интересовали мало. Впрочем, даже если бы... Капитан Квотреблад опять поднял голову. Прислушался. Снаружи явно кто-то был. Кто-то молча стоял напротив ка- меры, и свет лампочки отражался от темного, полуслепого стекла "глазка". - Добро пожаловать... Нет? Ну, как хотите. Капитан заставил себя оторвать взгляд от двери. Лег поу- добнее, закрыл глаза и попытался сделать вид, будто ничего не происходит. ...Например, обыватель редко интересуется тем, как устро- ен видеофон. И ему плевать, кто изобрел это чудо техники - он просто нажимает на кнопку и связывается с тем, с кем за- хочет. А пассажиру воздушного лайнера и вовсе не обязательно разбираться в основных принципах аэродинамики. Люди всегда готовы воспользоваться благами цивилизации, нимало не задумываясь о том, своя это цивилизация или же ка- кая-то посторонняя. Наверное, так и должно быть... Да так, собственно, и было - до того злополучного утра, когда мертвяки приволокли из Зоны труп Рэдрика Шухарта. Это теперь, при новом режиме, дата его смерти считается Днем Национального Траура и Возрождения. А тогда... Тогда никто не мог даже предположить, во что выльются похороны ка- кого-то сумасшедшего сталкера-одиночки. Капитан Квотербалд никогда уже, наверное, не забудет бес- конечную, медленную процессию, двигавшуюся за гробом. Звуки оркестра, черное платье вдовы, завороженные и в то же время немного растерянные лица... Казалось, на улицу вышло все на- селение городка - десятки тысяч людей, мужчины, женщины, де- ти. Впоследствии так и не выяснилось, кто же отдал приказ пе- рекрыть движение. И как получилось, что вскоре обезумевшая толпа уже разгромила миссию ООН, полицейский комиссариат и несколько магазинов на центральной площади - а потом попыта- лась прорвать ограждение Зоны. Во всяком случае, охране пришлось применить оружие. По официальной версии солдаты стреляли только в воздух, но количество убитых и раненых росло с каждым часом. Мэр го- рода подал в отставку. Телекомпании всего мира начали прямую трансляцию с места событий: горящее здание Института, патрульный автомобиль с разбитыми стеклами, мертвая школьница, струя водомета, наис- косок прочертившая небо... По национальному радио с обращением к землякам обратился сам Валентин Пильман. Нобелевский лауреат и директор Между- народного института внеземных культур призвал народ и власти к благоразумию, привычно обрисовал перспективы, которые отк- рывает перед человечеством сам факт Посещения - но в то же время напомнил о катастрофе в Карригановских лабораториях и об опасности, которую несет человечеству бесконтрольный дос- туп в Зоны. В конце выступления доктор Пильман сдержанно осудил сталкерство, как безответственный и преступный промы- сел. Этого ему, разумеется, не простили... Наутро запылала квартира ученого, а сам доктор попал в больницу со множест- венными переломами и черепно-мозговой травмой. Президент ввел в районах, примыкающих к Зоне, чрезвычай- ное положение. Впрочем, как всегда, слишком поздно - новая волна антиправительственных выступлений за считанные часы охватила всю страну и сразу же переросла в погромы и массо- вые беспорядки. Программы новостей с охотой поддались всеобщей истерии - теперь чаще всего по телевизору показывали трупы во всевоз- можных ракурсах, а также лозунги вроде "Отдайте народу сво- бодную Зону!", "Счастье для всех!", "Даром!" и даже "Дело Рэдрика Шухарта живет и побеждает!". Пользуясь подходящим моментом, парламентская оппозиция вывалила перед публикой несколько чемоданов с грязным бель- ем: коррупция в правительстве, перерасход бюджета на науку, измена национальным интересам в угоду космополитам из ООН. Озвучить накопленный компромат через средства массовой информации, было поручено восходящей звезде политического небосклона - Креону Мальтийцу. А через месяц, на внеочеред- ных президентских выборах, этот смышленый красавчик, авантю- рист с манерами и внешностью опереточного героя, стал главой государства. Новый президент особо не церемонился - ни со своими вра- гами, ни с теми, кто считал себя вправе требовать благодар- ности. Аресты начались буквально сразу же, "независимой" прессе быстро заткнули рот, поэтому первые показательные су- дебные процессы прошли как по нотам. Потом уже в них не было нужды - появилось так называемое "упрощенное производство по делам о противодействии Посещению". Каждый несогласный или подозреваемый в несогласии с режи- мом автоматически зачислялся во "враги прогресса" и подлежал немедленному устранению из жизни. Были созданы первые кон- центрационные лагеря и все остальное, необходимое для того, что сторонники доктора Валентина Пильмана окрестили "массо- выми репрессиями". Сам директор Института успел бежать. Одни утверждали, будто он до сих пор находится в стране на нелегальном поло- жении, другие - что доктор Пильман скрылся за границей и от- туда руководит своими тайными последователями. Во всяком случае, службе государственной безопасности, так называемым "черным сталкерам" Креона Мальтийца, отыскать и обезвредить беглого Нобелевского лауреата пока что не уда- лось. Зато официальная пресса изо дня в день сообщала о раскрытии все новых и новых подпольных групп так называемых "пильманистов". Конечно же, правительство не забывало и об идеологии - новое время требовало новых героев. Еще ударными темпами достраивался Мемориальный музей Рэдрика Шухарта, а в школах и высших учебных заведениях уже сдавали экзамены по истории сталкерского движения, наизусть заучивая биографии таких его героев, как Пудель, Норман Очкарик и Носатый Бен-Галеви. Центральной городской больнице отдельным указом было присво- ено имя Мясника, а члены организации контра бандистов "Ква- зимодо", в которую некогда входил сам нынешний президент, получили пожизненную пенсию и места в Совете ветеранов. Что же касается свободного и бесконтрольного доступа в Зону... Поначалу этот вопрос поднимался в каждом публичном выс- туплении. Но потом как-то незаметно, за хлопотами о госу- дарственном устройстве и борьбой с внутренними и внешними врагами, он отошел на второй план. А через некоторое время и вовсе забылся. Постепенно была приведена в порядок потрепанная во время народных волнений "запретка", и вдоль колючей проволоки вновь появились воору- женные патрули - только уже не в голубых касках ООН, а в бе- ретах с мальтийским крестом национальной гвардии. Не так давно ожили уникальные лаборатории бывшего Инсти- тута внеземных культур. Правда, теперь он относился к Минис- терству Посещения, имея статус закрытого оборонного предпри- ятия, и все его сотрудники давали подписку о неразглашении. Все, как всегда... Лязгнул засов - очень быстро и очень коротко. Капитан уже несколько минут ожидал этого звука, но все равно не сумел приготовиться должным образом: противный холод выплеснулся откуда-то из-под сердца, дрогнули плечи, перехватило дыха- ние... Впрочем, он успел вскочить, как положено, еще прежде, чем дверь камеры полностью отворилась. - Квотерблад? - Так точно, господин...- Дневной свет из коридора бил прямо в глаза, поэтому сразу разглядеть вошедшего не уда- лось. - Государственный прокурор Барбридж,- представился тот. - Барбридж? - не удержавшись, переспросил капитан. Стран- но, у безногого Стервятника голос был вовсе не такой, да и вообще... - Артур Барбридж,- уточнил посетитель. И на всякий случай добавил: - Младший. Сын. Но Квотерблад уже и сам узнал стоящего напротив молодого человека. - Поздравляю, господин Государственный прокурор! - С чем? - Ну, как же - такой высокий чин. - А, вы про это... - Артур Барбридж обернулся: - Оставьте нас! Кто-то невидимый, снаружи, попробовал возразить: - Но, господин Государственный прокурор, согласно инс- трукции... - Убирайтесь. Команда прозвучала не слишком громко, но так убедительно, что уже через мгновение ей ответили скрипом петель, и тяже- лая дверь встала на место. В камере вновь воцарился привычный сумрак, и Квотерблад наконец-то смог толком разглядеть стоящего напротив челове- ка. Артур Барбридж почти не изменился с тех пор, когда они виделись последний раз: чистое правильное лицо, широкие пле- чи и длинные черные волосы, расчесанные на пробор. Ни дать ни взять - все тот же мальчишка, студент юридического фа- культета, несколько лет назад проходивший летнюю практику в отделе капитана Квотерблада. Только тогда на нем красовалась потертая кожаная куртка, а теперь - синий форменный китель с какой-то вышитой золотом растительностью на погонах. И взгляд, которым гость ощупывал высохшую фигуру бывшего полицейского, его желтую, старческую кожу, был уже совсем другой: холодный, властный... и снисхо- дительный. Пауза тянулась достаточно долго. Слишком долго. Наконец, Артур Барбридж махнул рукой - сверху вниз: - Садитесь. - Благодарю вас, господин Государственный прокурор.- По- дождав, пока собеседник опустится на пустую койку, Квотерб- лад тоже занял свое место. - Курите? - Нет, господин Государственный прокурор. - Зовите меня просто - мистер Барбридж... А я закурю, ес- ли не возражаете. - Ну что вы... Пожалуйста.- Капитан не понимал, что про- исходит, и из-за этого никак не мог выбрать верную линию по- ведения.- Только осторожнее! - А в чем дело? - Собеседник отвел от сигареты руку с еще не зажженной спичкой. - Не запачкайтесь. Там, наверное, кровь еще не высохла. Артур Барбридж привстал, пытаясь взглянуть под себя: - Нет, вроде все в порядке... Кровь? - Гуталина помните? - Да, конечно. Ах, вот вы о чем... Что же, царствие ему небесное! Молодой человек произнес это так спокойно, что Квотерблад после некоторого замешательства позволил себе поинтересо- ваться: - За что его так? - Официальная версия - неужто не устраивает? - усмехнулся Барбридж.- Толстяка, небось, жалко? - Нет, не жалко. Но... - Верю.- Собеседник чиркнул спичкой, прикурил и выпустил под потолок камеры первую струйку дыма.- По-настоящему, этот ваш Гуталин сам напросился. Нечего было на допросе хамить! А мы ведь тоже люди, нервы не железные. Вот и пришлось ребя- там... - Представляю, господин Государственный прокурор,- заклю- ченный непроизвольно дотронулся до шрама на лице.- Представ- ляю, как они умеют... - Значит, еще не до конца.- Артур Барбридж поднял глаза и без особого труда выдержал взгляд Квотерблада. Все-таки он очень изменился за последние годы. Капитан вздохнул: - Кажется, папа хотел видеть вас адвокатом? - Да. Но это уже не имеет никакого значения - отец умер вчера вечером. Инфаркт. - Сочувствую.- Честно говоря, Квотерблад и не представлял себе, что у такой сволочи, как Стервятник, вообще было серд- це. К тому же больное. Впрочем, собеседник тоже не стал изображать мировую скорбь: - Мы никогда не были особенно близки... У вас ко мне еще вопросы есть? - Нет. Извините, господин Государственный прокурор. Артур Барбридж поискал, куда выбросить окурок. В конце концов ткнул его в забытую после обеда миску и поинтересо- вался: - Вам хочется еще пожить? Капитан Квотерблад попробовал улыбнуться: - Знаете, я в одной газете вычитал... Говорят, ничто так не сокращает срок заключения, как смертный приговор. - Смешно,- кивнул собеседник.- Только и умереть ведь по-разному можно. Спокойно, быстро... Или вот, например, как этот глупый негр. Понимаете? - Понимаю,- вздрогнул Квотерблад. Урок получился действительно наглядный - как, наверное, и было задумано. Артур Барбридж дотронулся тыльной стороной ладони до койки, с которой только что убрали тело Гуталина: - Значит, будем помогать друг другу? - Я же признался! Подписал все, что требовалось. Все рассказал. - И что было? И чего не было? - Но, господин прокурор... - Государственный прокурор,- вежливо поправил Квотерблада собеседник.- Вас ведь пытали на допросах? Били? - Да. Это теперь обычная практика, новые методы следс- твия. - Вот именно! - Артур Барбридж сунул руку под китель, и вытащил откуда-то из внутреннего кармана пластиковую папку с гербом.- Идиоты. Кругом - одни идиоты и костоломы, представ- ляете? Только и могут, что выколотить из человека признание. Лишь бы дело списать побыстрее! Страх капитана Квотерблада постепенно сменялся искренним удивлением: - А что же еще от меня нужно? - Правда. Мне лично - нужна правда, только и всего. - Какая правда, господин Государственный прокурор? О чем? Артур Барбридж достал вторую сигарету: - О Золотом Шаре. Помните? - Он закурил и с показной брезгливостью открыл лежащую на столе папку. Перелистал нес- колько страниц.- Обвинительное заключение. Так, это не то... И это не то... Здесь вы признаетесь в массовых убийствах лиц, заподозренных в сталкерстве, а также членов их семей. Всего, значит, сорок две невинные жертвы... Дальше у нас - личные контакты с государственным преступником Валентином Пильманом, конспиративная связь с зарубежными центрами ради- кальных пильманнстов, подготовка к покушению на Президен- та... Полный бред! Как вы это все подписали? - Сами же знаете - как. - Вот именно, знаю... Ага! Нашел. Значит, начиная с листа дела номер пятьдесят восемь, вы описываете свое участие в подготовке и осуществлении полицейской провокации под кодо- вым наименованием "Золотой Шар". Так ведь? - Наверное,- пожал плечами Квотерблад. - Точно! - затянулся сигаретой Артур Барбридж. В спертом воздухе камеры клубы табачного дыма провисали под лампочкой неподвижно, густыми слоями.- Точно... Если верить показани- ям, эта была ваша инициатива? - Да. Я лично организовал и осуществил операцию,- опустил глаза капитан. - Провокацию,- напомнил собеседник.- Каким образом? - Там написано... Несколько лет назад нами в Зону был тайно заброшен предмет, соответствующий описанию так называ- емого Золотого Шара. Это, если помните, такая легендарная штука, которая якобы исполняет все желания. - Припоминаю. Дальше! - Затем через доверительные источники полиции были расп- ространены первые слухи - вроде, кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал... А когда существование самого Золотого Шара уже ни у кого не вызывало сомнения, мы подкинули лицам, представляющим оперативный интерес, карту маршрута по Зо- не... - Кому конкретно? Капитан Квотерблад замялся: - Было изготовлено сразу несколько экземпляров. - И один, значит, попал к моему отцу...- Артур Барбридж слегка покачал головой и перевернул страницу.- Цель опера- ции? - Там же все написано, господин Государственный проку- рор... Специалистами Института по нашему заказу был специ- ально разработан очень правдоподобный маршрут от границы Зо- ны до этого самого Шара. Он был рассчитан таким образом, чтобы на пути сталкера встретилось максимальное количество опасных мест - "комариные плеши", "мясорубки", "стрелы", "звонки"... В общем, по оценке аналитиков, даже для самого подготовленного человека вероятность живым добраться до ко- нечной точки практически равнялась нулю. Капитан чувствовал на себе взгляд собеседника, но решил продолжить: - Фактически, это была идеальная ловушка. Сталкеры - на- род отчаянный и азартный, они лезли в Зону один за другим, как только получали нашу карту. Причем попадались на приман- ку как раз самые лучшие, опытные, уверенные в себе. - Зачем все это было нужно? - Законы. Тогда еще существовали законы, господин Госу- дарственный прокурор. Посадить преступника, особенно сталке- ра-одиночку, в тюрьму раньше было очень сложно: требовалось взять его с поличным, изъять "хабар", доказать преступный промысел. Да еще разные адвокаты, правозащитники... И приго- воры в судах давали такие, что через год-два - глядишь, не- давнего подследственного опять нужно из Зоны встречать. А так... Поголовье сталкеров сокращалось само собой. Естест- венным путем, если можно так выразиться. - Значит, полицейская ловушка срабатывала? Всегда? - Разумеется. В Институте работали головастые парни - у тех, кто позарился бы на мифический Шар, не оставалось ни малейшего шанса выжить. Туда пройти, обратно... Вон, даже знаменитого Рэда Рыжего, лучшего из лучших, вынесли из Зоны вперед ногами. - Думаете, он был последним, кто попался? Квотерблад пожал плечами: - Не знаю. Меня ведь арестовали буквально через пару дней после его похорон. - Вы полагаете, господин Шухарт не добрался до Золотого Шара? Что-то в тоне и голосе Артура Барбриджа показалось капи- тану странноватым: - Не знаю. В тюрьму потом доходили разные слухи. Но, собственно, какое это имеет значение? Даже если Рыжий все-таки обнаружил обман... - Обман? - Собеседник закрыл папку с обвинительным заклю- чением и потянулся за очередной сигаретой.- Послушайте, ка- питан! Не валяйте дурака. - Простите? - Я сам боюсь боли. И знаю, что под пыткой люди признают- ся в чем угодно. Верно? Квотерблад закашлялся от дыма: - Не надо, господин Государственный прокурор! - Успокойтесь... Именно поэтому, прочитав первый раз по- казания о Золотом Шаре, я велел вас больше не бить. Во вся- ком случае, по голове. Помните "сыворотку правды"? Дорогое удовольствие, разумеется, но вас тогда для верности неделю накачивали психотропными препаратами. - А потом еще посадили на детектор лжи... Зачем? - Я пытался понять, что же все-таки произошло на самом деле...- Артур Барбридж с силой вдавил окурок в миску.- Но теперь ясно - вы действительно рассказали все и больше ни черта не знаете! - И это плохо, господин Государственный прокурор? - Да. Это очень плохо. - Почему? Вместо ответа собеседник щелкнул кнопкой висящей на поясе кобуры: - Смотрите! - Тяжелый кольт армейского образца с громким стуком лег на стол перед капитаном, примяв бумаги.- Из этого пистолета я застрелил Рэдрика Шухарта. Хотите знать, как это произошло? - Нет,- помотал головой Квотерблад. - Почему? - удивился собеседник.- А, понятно... Боитесь. Он опустил уголки губ, обозначив улыбку: - Не надо бояться. Уже не надо. Вас ведь все равно сегод- ня повесят. - За что? - не сразу понял Квотерблад. - За шею... Какая разница! Вас что, статья интересует? Параграф? Не забивайте голову ерундой, лучше послушайте,- молодой человек привстал и расправил примявшиеся полы мунди- ра. Потом снова сел.- Все знали, что мой папаша терпеть не может Рыжего. Особенно после того, как тот спас ему жизнь. Должники вообще редко любят своих кредиторов... Короче, ког- да появилась эта чертова карта, он сам послал меня с Рэдри- ком Шухартом в Зону. Дал вот эту пушку, объяснил, что нужно будет сделать, когда доберемся до Золотого Шара... Если до- беремся. Капитан Квотерблад не удержался: - Все-таки вашего папу недаром называли Стервятником. - Конечно,- кивнул собеседник с гордостью.- Но даже не в этом дело! Прогулочка по Зоне действительно получилась весе- ленькая, но покойный Шухарт был действительно лучшим из сталкеров,- и мы, в конце концов, дошли. - До Золотого Шара? - теперь уже по-настоящему удивился Квотерблад. - Совершенно верно... Еще в самом начале Рыжий заста- вил-таки меня выложить пистолет - дескать, на обратном пути подберем. Но я Шухарта перехитрил, снова спрятал ствол под куртку, пока он рассветом любовался.- Артур Барбридж мечта- тельно закатил глаза.- В общем, когда дошли... Там ведь "мя- сорубка" была, перед самым Шаром, так? - Да, кажется. Я уже точно не помню. - Была, была! - заверил капитана собеседник.- Пришлось даже целое представление устроить... Будто я про нее не знаю - побежал, и прямо так вляпался: ноги в одну сторону, руки в другую! - Получилось? - Получилось. Пока господин сталкер коньячок свой допивал на радостях, я в тенечке отсиделся. За экскаватором. А потом вышел - и выстрелил! Прямо в рыжий затылок, из этой самой дуры... Представляете? Прямо перед глазами Квотерблада качнулось огромное черное дуло армейского кольта. Капитан с трудом отвел от него взгляд и поинтересовался: - А потом как же? В одиночку выбирались? Государственный прокурор положил пистолет и вздохнул: - В том-то и дело. Не помню. Только дотронулся до Шара, закрыл глаза - и как отрезало! Очнулся уже на площади, перед Институтом. Кругом народ беснуется, полиция, лозунги... Сна- чала выбрали меня куда-то, потом пришлось вылезти на трибу- ну, речь какую-то произнести. А дальше понеслось: митинги, демонстрации, новый Президент - папашин приятель, назначение ГОСУД ственным прокурором. Понимаете? - Честно говоря, не очень. - Вот и я тоже,- скомкал пустую пачку из-под сигарет Ар- тур Барбридж. Некоторое время собеседники молча смотрели друг на друга. - Скажите, господин Государственный прокурор,- первым на- рушил молчание Квотерблад.- А чего вы пожелали? Там, у Золо- того Шара? - Да, собственно... Этого и пожелал.- Собеседник дотро- нулся пальцем до шитья на погонах.- Думал, что смогу челове- чество осчастливить. Справедливость, юстиция... - Всем поровну счастья, чтобы никого не обидеть? - Что-то в этом роде... - Значит, власти захотелось? - уточнил Квотерблад. - Да, но во имя правосудия! Во имя людей! - Молодой чело- век протестующе выставил вперед ладонь.- Мне лично - ничего не надо, и если потребуется... - Вранье. Золотой Шар... Он ведь словам не верит. Он ведь только тайное, сокровенное выполнить может! То, в чем и са- мому себе не признаешься. - Откуда ты это знаешь? - Государственный прокурор вско- чил, перегнулся через стол и обеими руками ухватил собесед- ника за ворот. Притянул его к себе: - Откуда, старая сво- лочь? Отвечай! - Легенда...- Квотерблад захрипел, но не сделал даже по- пытки освободиться. - Что? Легенда? - Артур Барбридж несколько раз так трях- нул капитана, что у того голова замоталась из стороны в сто- рону.- А почему же тогда... - Отпусти меня, идиот! - И прежде чем до Барбриджа дошел смысл и тон этих слов, он увидел свой собственный пистолет в руке Квотерблада и почувствовал боль от ствола, упершегося под ребра.- Быстро! Сядь на место. Молодой человек покосился на дверь. Хмыкнул. - Ладно. А дальше что? Теперь собеседников вновь разделял стол. - Посмотрим.- Капитан щелкнул предохранителем и передер- нул затвор.- Надо же, и патрон в патроннике... Артур Барбридж довольно спокойно ждал продолжения, но Квотерблад заговорил совсем о другом: - Я не знаю, что произошло. Мы сами сделали этот чертов Золотой Шар. И подбросили, как приманку для сталкеров. Но... Возможно, Зона действительно превратила его во что-то. Сама. Сотворила нам подарок - нечто, воплощающее мечты в реаль- ность. - Зачем? - Глупый вопрос. Это же все-таки Зона. Артур Барбридж по-мальчишески облизнул губы: - Я не хотел... Я не думал, что все так получится. Потом он обвел взглядом стены камеры, лампочку под потолком, заре- шеченное окно. - Что же теперь делать? Капитан Квотреблад поднял пистолет. - Надо умереть. Понимаешь, сынок? То, что сейчас творятся вокруг,- это твой мир. Он создан Зоной для исполнения жела- ний - твоих желаний. - Постойте! Но почему вы уверены, что... - Я не уверен,- честно признался капитан.- Но попробовать стоит. Он выстрелил и выпущенная почти в упор свинцовая пуля разнесла Артуру Барбриджу половину черепа. Запахло порохом. Впрочем, больше ничего не произошло. Все осталось по-прежнему: тюремная камера, стены, засовы, решетка на грязном окне... Квотерблад подождал немного, пожал плечами - а потом под- нес пистолет к виску. Теплая ребристая рукоятка армейского кольта приятно лежала в его ладони. - Очень жаль. Капитан выстрелил второй раз. И снова ничего не изменилось...