Впервые за пятисотым километром Анджей видел так хорошо сохранившийся дом. После многих километров выгоревших дотла кварталов, превратившихся в черную обугленную пустыню; после многих километров сплошных руин, поросших бурой колючкой, среди которых нелепо возвышались дрожащие от ветхости пустые многоэтажные коробки с давно уже обрушившимися перекрытиями; после многих и многих километров пустырей, усаженных сгнившими срубами без крыш, где весь уступ просматривался с дороги от Желтой стены на востоке и до края обрыва на западе — после всего этого здесь снова начинались почти целые кварталы, выложенная булыжником дорога, и, может быть, где-то здесь были люди — во всяком случае, полковник приказал удвоить караулы.
Интересно, как там полковник. Старик что-то сдал за последнее время. Впрочем, за последнее время все сдали, и то, что именно сейчас, впервые за двенадцать суток, ночевка будет под крышей, а не под голым небом, очень хорошо. Воду бы здесь найти, можно было бы сделать большой привал. Только воды здесь, кажется, снова нет. Во всяком случае, Изя говорит, что воды здесь нет и не предвидится. Только от Изи да от полковника и есть толк…
В дверь постучали. Анджей поспешно вернулся на место, накинул куртку и, раскрывая журнал, гаркнул:
— Да!
Это был всего лишь Даган — сухой, старый, под стать своему полковнику — гладко выбритый, опрятный, застегнутый на все пуговицы.
— Разрешите прибрать, сэр? — прокричал он сквозь треск двигателя.
Анджей кивнул. Господи, подумал он. Это же сколько сил надо потратить, чтобы так соблюдать себя в этом кабаке! А ведь он не офицер, он даже не сержант — всего-навсего денщик.
— Как там полковник? — спросил он.
— Виноват, сэр? — Даган с грязной посудой в руках замер, повернув к Анджею длинное хрящеватое ухо.
— Как себя чувствует полковник? — заорал Анджей, и в ту же секунду двигатель за окном замолчал.
— Полковник пьет чай! — заорал Даган в наступившей тишине и сейчас же добавил сконфуженно, понизив голос: — Виноват, сэр. Полковник чувствует себя удовлетворительно. Поужинал и теперь пьет чай.
Анджей рассеянно кивнул и перебросил несколько страниц журнала.
— Будут какие-нибудь приказания, сэр? — осведомился Даган.
— Нет, спасибо, — сказал Анджей.
Когда Даган вышел, Анджей, наконец, взялся за вчерашние рапорта.
«День 28-й», — вывел он на чистой странице и подчеркнул написанное двумя жирными линиями. Затем взял рапорт Кехады. «Пройдено 48 км, — записал он. — Высота солнца 63°51’13». (979-й км). Средняя температура в тени 23°C, на солнце — 31°C. Ветер 2,5 м/сек. Влажность 0.42. Гравитация 0.998. Проводилось бурение (981-й км), воды нет. Расход топлива…» Он взял рапорт Эллизауэра, захватанный испачканными смазкой пальцами, и долго разбирал куриный почерк. «Расход топлива 1.32 нормы. Остаток на конец 28-го дня 3200 кг. Состояние двигателя №1 удовлетворительное; №2 — изношены пальцы и что-то с цилиндрами…» Что именно случилось с цилиндрами, Анджей не разобрал, хотя подносил листок к самому огню лампы. «Состояние личного состава: физическое состояние — почти у всех потертости ног, не прекращается поголовный понос, у Пермяка и Палотти усиливается сыпь на плечах. Раненых нет, травм нет. Особых происшествий не произошло. Дважды показывались акульи волки, отогнаны выстрелами. Расход боепитания 12 патронов. Расход воды 20 л. Остаток на конец 28-го дня 1100 кг. Расход продовольствия 20 норм. Остаток на конец 28-го дня 730 норм…»
В дверь опять постучали.
— Войдите, — сказал Анджей недовольно.
Вошел сержант Фогель — громадный, красномордый, с широкими черными пятнами пота, расплывшимися из-под мышек френча.
— Сержант Фогель просит разрешения обратиться к господину советнику! — гаркнул он, прижав ладони к бедрам и растопырив локти.
— Слушаю вас, сержант, — сказал Анджей.
Сержант покосился на окно.
— Прошу разрешения говорить конфиденциально, — проговорил он.
Это что-то новенькое, с неприятным ощущением подумал Анджей.
— Проходите, садитесь, — сказал он.
Сержант на цыпочках приблизился к столу, присел на краешек кресла и нагнулся к Анджею.
— Люди не хотят идти дальше, — произнес он вполголоса.
Анджей откинулся на спинку стула.
— Что значит — не хотят? — сказал он, помолчав. — Кто их спрашивает?
— Измотаны, господин советник, — проговорил Фогель доверительно. — Курево кончается, поносы замучали. А главное — боятся. Страшно, господин советник.
Анджей молча смотрел на него. Надо было что-то делать. Срочно. Немедленно. Но он не знал, что именно.
— Одиннадцать дней идем по безлюдью, господин советник, — продолжал Фогель почти шепотом. — Господин советник помнит, как нас предупреждали, что будет тринадцать дней безлюдья, а потом всем конец. Два дня осталось, господин советник…
Анджей облизал губы.
— Стыдно, сержант, — сказал он. — Старый вояка, а верите бабьим слухам. Не ожидал.
Фогель криво ухмыльнулся, двинув огромной нижней челюстью.
— Никак нет, господин советник. Меня не испугаешь.
— Отставить, сержант! — возвысив голос, сказал Анджей. — Стыдно! Устава не знаете! Почему обращаетесь не по команде? Что за распущенность? Встать!
Фогель тяжело поднялся.
— Сядьте, — сказал Анджей, выдержав паузу.
Фогель сел, и некоторое время они молчали.
— Почему вы обратились ко мне, а не к полковнику?
— Виноват, господин советник. Я обращался к господину полковнику. Вчера.
— Ну и что?
Фогель замялся и отвел глаза.
— Господину полковнику было неугодно принять мое донесение к сведению, господин советник.
Анджей усмехнулся.
— Вот именно. Какой же вы, к чертовой матери, сержант, если не умеете держать своих людей в порядке? Страшно им, видите ли… Дети малые… Они вас должны бояться, сержант! — заорал он. — Вас! А не тринадцатого дня!
— Если бы это были… — снова начал Фогель угрюмо.
— Это что же такое? — вкрадчиво сказал Анджей. — Я, начальник экспедиции, должень учить вас, как последнего сопляка, что надо делать, когда подчиненные паникуют? Стыдно, Фогель! Почитайте устав. Насколько я помню, там все это предусмотрено.
Фогель опять ухмыльнулся, двинув нижней челюстью. По-видимому, такие случаи уставами не предусматривались.
— Я был о вас лучшего мнения, — резко сказал Анджей. — И зарубите себе на носу, сержант: хотят люди идти или не хотят — никого здесь не интересует. Все мы хотим сидеть дома, а не шляться по этому пеклу. Всем хочется пить, и все измотаны. И тем не менее все выполняют свой долг, Фогель! Ясно?
— Слушаюсь, господин советник, — проворчал Фогель. — Разрешите идти?
— Ступайте.
Смотрите описание Глемпинг на Кавказе на нашем сайте.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Похожие публикации -