Малыш. Я там всё. Сплю, ем, размышляю. Только играю я здесь, потому что люблю смотреть глазами. А там тесно играть. Как в воде, только ещё теснее.
Комов. Но ведь в воде нельзя дышать.
Малыш (изумлённо). Почему нельзя? Можно. И играть можно. Только тесно.
(Пауза.)
Теперь ты всё обо мне узнал?
Комов (решительно). Нет. Ничего я о тебе не узнал. Ты же видишь, у нас нет общих слов. Может быть, у тебя есть свои слова?
Малыш. Слова… Это только у людей. Я знал, что есть слова, потому что помню. По бим-бом-брамселям. Что такое? Я не знаю. Было удовольствие говорить. Игра. Но теперь я знаю, зачем многие слова…
Комов. Теперь ты знаешь слово «океан», но океан ты видел и раньше. Как ты его называл?
(Пластичные движения Малыша на полу напоминают перекаты волн. Пауза.)
Я слушаю.
Малыш. Что ты слушаешь? Зачем? Я назвал. Так нельзя услышать. Это внутри.
Комов. Может быть, ты сможешь показать? У тебя есть листья, прутья…
Малыш (сердито). Листья, прутья не для того, чтобы показывать. Листья и прутья для того, чтобы размышлять. Если не знаешь, какой вопрос, — камни и прутья, если тяжелый вопрос — листья. Тут много всяких вещей. Вода, лед — он хорошо тает, поэтому… Нет слов. (Вздыхает.) Много такого, для чего нет слов. Но это там, у меня.
(Вандерхузе горестно вздыхает.)
Майка (Малышу). А когда ты танцуешь? Это что?
Малыш (смотрит на Майку, выражение его лица смягчается, нежно). Мам-ма… мам-ма… (Ровным голосом.) Это тоже для размышления. И для понимания. Не знаю… Так получается.
(Пауза.)
(Комову.) Что делать? Ты придумал?
Комов. Придумал. Ты возьмешь меня с собой, я посмотрю и сразу многое узнаю. Может быть, даже — все.
Малыш (делает несколько движений, резких, взволнованных. Возвращается к Комову). Об этом я размышлял. Я знаю, что ты хочешь ко мне. Я тоже хочу, но я не могу. Это вопрос! Когда я хочу, я все могу. Только не про людей. Я не хочу, чтобы они были, а они есть. Я хочу, чтобы ты пришел ко мне, но не могу. Люди — это беда.
Комов. Понимаю. Тогда я возьму тебя к себе. Хочешь?
Малыш. Куда? (Забирается с ногами в кресло.)
Комов. К себе. Туда, откуда я пришел. На Землю, где живут все люди. Там я тоже, могу узнать о тебе все.
Малыш. Но ведь это далеко? Или я тебя не понял? (Спрыгивает на пол.)
Комов. Да, это очень далеко. Но мой корабль…
Малыш (снова возбужденно мечется. Застывает). Нет! Я не могу далеко. Один раз я играл на льдине. Заснул. Проснулся от страха. Большой, огромный страх. Фрагмент! Я даже закричал. Льдина уплыла в океан, и я видел только верхушки гор, я подумал, что океан проглотил остров. Я очень захотел вернуться, и льдина сразу пошла обратно к берегу. Теперь я знаю, мне нельзя далеко. Мне было худо, как от голода. Хуже, чем от голода. Я не могу даже просто далеко и уже совсем не могу очень далеко. (Садится на пол. Сидит неподвижно. Слышится мелодия, затем песенка Малыша.)
Тебе нельзя ко мне,
А к тебе мне Беда…
Вот какая смешная
Получается игра, Простая шарада,
Как дважды два.
Есть остров у меня,
У тебя Острова…
Вот какая смешная
Получается игра…
(вскакивает на ноги, подходит к Комову.) Нет. К тебе я не могу.
Комов (натужно-весело). Ну, хорошо. Я знаю, ты любишь задавать вопросы. Задавай, я буду отвечать.
Малыш (идет к разбросанным на полу прутьям и камням. Садится на пол, хочет взять один из прутьев и не берет. Комову). Нет. У меня много вопросов к тебе. Почему падает камень? Почему пальцев десять, а чтобы считать, нужен всего один? Почему я весь день живу, а вечером перестаю жить. Ведь, когда я засыпаю, я перестаю жить? Да? Много вопросов. Но я не буду сейчас спрашивать. Сейчас плохо.
(Пауза. Где-то слышна мелодия песенки.)
(Комову.) Я прошу тебя, думай, что делать. Если сам не можешь быстро думать, пусть думают твои машины в миллион раз быстрее, потому что мне хуже, чем вчера. А вчера было хуже, чем позавчера.
(Вандерхузе опять протяжно вздыхает. Малыш быстро подбирает в корзину камни и исчезает. Пауза. Песенка стихает.)
Комов. Ничего не поделаешь. (К Вандерхузе.) Яков, прошу тебя, дай радиограмму в Центр, пусть доставят сюда ментоскоп, я вижу, мне без него не обойтись.
Вандерхузе. Хорошо… Но я бы хотел обратить ваше внимание, Геннадий… За весь разговор на индикаторе ни разу не зажегся зеленый огонь…
Комов. Я видел.
Вандерхузе. Но это не просто отрицательные эмоции, Геннадий. Это ярко выраженные отрицательные эмоции…
Комов. Да, Яков, ярко выраженные… Но — не Малыша. Мы мешаем не Малышу, мы мешаем аборигенам. Вы же видели, сам Малыш не в состоянии объяснить, чем, собственно, ему мешают люди.
Вандерхузе. Вы хотите сказать, Геннадий, что аборигены…
Комов. …создали между собой и нервной системой Малыша устойчивую внутреннюю связь. Вы помните, он испугался на льдине, и они тут же вернули его к берегу, он хотел есть, и они тут же его накормили… И теперь через Малыша они ясно дают нам понять, что не желают нас, поэтому с нашим появлением Малыш находится в таком сильном возбуждении.
Майка. А мне показалось… Но может быть, я ошибаюсь, я в контактах никогда до этого не участвовала…
Комов (заинтересованно). Что вам показалось, Майя?
Майка. Мне показалось, что Малыш уже потянулся к нам, сам, аборигены — против, и поэтому ему стало хуже, они по-прежнему не хотят нас а Малыш — к нам.
Комов (подхватывает). А Малыш если будет полностью доверять нам и, более того, будет испытывать достаточно сильную нужду в нас, этим нам поможет. Так я вас понял?
Майка (беспомощно). Не совсем так, Геннадий Юрьевич…
Комов (встает). Об этом мы с вами еще поговорим, а сейчас идемте, Майя. Мне нужна будет ваша помощь.
(Комов и Майка уходят. Вандерхузе продолжает сидеть отрешенно и печально. Появляется Малыш.)
Вандерхузе (замечает Малыша). Иди ко мне, мой мальчик.
(Малыш приближается к Вандерхузе.)
(С усталой добротой.) Мы совсем замучили тебя. Я ни о чем не стану спрашивать. Ты рассказал нам о себе, если хочешь, я расскажу тебе, о чем помню я. (Встает.) Подожди меня здесь. (Уходит.)
(Малыш остается один. Он с любопытство, но опасливо подходит к разным вещам в рубке, рассматривает их. Возвращается Вандерхузе. В руках у него футляр для скрипки. Вандерхузе вынимает скрипку и начинает играть. С первыми звуками скрипки загорается экран. На экране перед Малышом река, идет лед, весна… и музыка льется, льется… Малыш видит то прошлое, земное, в котором мальчика еще не было, но с которым была связана жизнь его родителей или его дедов. Леса, проселочные дороги среди летних лугов, веселые, счастливые люди… Вандерхузе опускает скрипку. На экран врывается война… Идет всеобщая мобилизация, десятиклассники и десятиклассницы с выпускных балов — за винтовки… За кадрами звучит баллада о Ромео и Джульетте.
В ту весну ей было шестнадцать,
Джульетта звали ее,
На школьных учебниках девочка
Выводила имя свое.
Имя было, конечно, Ромео,
Печать наклеек рязант в рязани типография печать наклеек рязань. . https://kaztag.kz/ru/news/osnovnye-plyusy-obrashcheniya-v-lombard-lider подробности на сайте
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Похожие публикации -Пикник на обочине с Малышом Алексей Федорченко работает над экранизацией «Малыша» братьев Стругацких Встреча на обочине Сказка о гадком понедельнике Пресс конференция Владимира Софиенко